Гость смотрел на них и видел приветливые, красивые лица. Мужчины могучие, как скалы, женщины стройные, как сосны. А вот, вся зардевшаяся, вернулась и та, что показалась ему краше всех остальных. Хотя он и заметил ее у очага, когда входил в дом, но тогда ему, усталому и голодному, было не до красоты. Ведь у голодного только хлеб на уме. Утолив голод и отдохнув, гость обратил свои мысли к тому, что радует сердце, — к красоте и был поражен, когда увидел, что напротив сидит девушка, хороша, как маков цвет. Казалось, сам бог послал ее в этот мир.
Гость ругал себя за то, что упустил столько времени, не уделил ей внимания раньше, и, как вначале Катюшка не спускала глаз с него, теперь он не спускал глаз с ее лица. И бог знает, сколь долго любовался бы ею, если бы хозяйка не вывела его из этого приятного состояния, спросив, живы ли у него родители.
— Матери у меня нет, — ответил он. — Умерла, когда я был еще маленьким. Отец жив, но уже склонился к земле, как спелый колос. Боюсь, что смерть скоро его скосит. Ни братьев, ни сестер у меня не было. Из родственников знаю лишь дядю, у которого только что побывал. Он мне как отец, и я очень его уважаю.
— А разве пан не словак? — удивилась хозяйка.
— Я чех, — ответил гость.
— Чех, вот это мне нравится! — воскликнул хозяин. — А я думал, что пан словак откуда-нибудь из-под Трнавы.[8]
— Пан говорит по-словацки, как настоящий словак, — удивился молодой зять.
— А почему ему не говорить по-словацки? Ведь словаки и чехи — одного дерева листья и легко понимают друг друга, — сказал хозяин. — Ну а где же пан живет? И как зовут пана? — обратился он к гостю.
— Меня зовут Богуш Сокол, — ответил молодой человек, — а живу я в Праге!
«Богуш... какое красивое имя», — подумала про себя Катюшка. А хозяйка заметила вслух, что гость и впрямь как молодой сокол.
— Стало быть, мил человек, из Праги вы? — воскликнул обрадованный хозяин. — Я тоже в Праге был, в самом деле был. Ей-богу, чтоб мне головы не сносить! Но должен признаться пану Богушу, что наша семья происхождением тоже из Чехии. Во время великих смут[9] наши предки вместе со многими другими переселились из Чехии в здешние края и так тут навсегда и остались. Времена были суровые, как рассказывал мне прадед, бунт следовал за бунтом, беда за бедой, и под конец еще нагрянули в наши края нехристи-турки, как половодье, которое все сметает.
— И сюда, в эти дремучие леса и в горы, турки тоже добрались? — спросил Богуш.
— Эх, куда только они не добрались, сукины дети! — продолжал рассказ хозяин. — От Филякова,[10] через горы дошли они и до наших деревень. Все бы начисто уничтожили, если бы не любетовский юнак[11] Вавра Брезула. Вот это был юнак! Он и ста турок не боялся, а они от одного имени его дрожали в страхе. Турки дважды были в наших местах, грабили, жгли, Вавре отомстить хотели, но оба раза он их — то саблей, то хитростью — одолел, а во второй раз даже самого агу убил. Так он один всю округу и спас, потому как, услышав, что турки идут, все жители убежали в горы. Молва о словацком том юнаке далеко разнеслась, даже горы перевалила. А тут вам каждый покажет перевал в горах, где он от целой орды турок отбивался и одолел их, и «турецкий колодец», над которым голову аги выставил. Ну, да о нем я вам еще расскажу. А сейчас хочу показать самое дорогое наше сокровище, которое наши предки принесли из Чехии. Оно передается у нас в семье от отца детям, от детей внукам уже много поколений.
Досказав, хозяин повернулся, открыл старинной работы маленький шкафчик с выпуклыми дверцами, который стоял на лавке за столом, и вынул из него тонкой резьбы шкатулку из ясеня. В шкатулке, завернутая в шелковый платок, лежала книга в переплете из обтянутых кожей деревянных досок с латунными застежками. Это была Библия.
— Вот, — сказал он, указывая на исписанный изнутри переплет, — тут обо всем нашем роде сказано, кто когда родился, женился, умер, начиная от Прокопа Жатного, который пришел сюда из Чехии, до моего брата и сына. Видите вот тут — Юро Жатный! Не думал, что мне придется здесь писать о его смерти и что мы так неожиданно его потеряем. Словно гром с ясного неба его поразил! — вздохнул старик.
— Ох, и сильно же горевали мы, старики, когда пришлось оплакивать любимое дитя наше, такого молодого, — дрогнувшим голосом сказала хозяйка.
8
10
В 1554 году турки захватывают важную крепость