XXIV
Спокойно, с трудом сдерживая собственные эмоции, чтобы еще больше не возбудить Эрнеста, Этель рассказала ему об удивительном разговоре с Реджинальдом Кларком. Последовало длительное молчание.
Впервые душа Эрнеста искренне потянулась к ней, и Любовь тысячами невидимых цепей пережитых страданий объединила их в одно целое.
Тонкие пальцы Этель нежно ласкали золотистые волосы юноши, гладили его лоб, словно стараясь отогнать мысли о страшном чудовище, горящие глаза которого следят за ним. Однако Эрнесту невольно припомнились многочисленные случаи, подтверждавшие ужасную правду. Его пьеса, его ночные кошмары, его неспособность сосредоточиться на новом романе — все, что он ранее приписывал своему нервному заболеванию, теперь, факт за фактом, сложилось в один чудовищный монумент преступлению Реджинальда Кларка. Теперь Эрнест понял, что означали прощальные слова Абеля Фельтона и тот взгляд Этель, когда она впервые увидела его вместе с Реджинальдом. Случай с Уолкхэмом и замечания Реджинальда по поводу бюстов Шекспира и Бальзака также ясно раскрывали Эрнесту новую и страшную сторону личности Реджинальда и подтверждали рассказ Этель.
А потом перед ним предстал другой Реджинальд, увенчанный лаврами выдающийся писатель. С его губ слетают сладкие звуки, нежнее запаха цветов или звона серебряного колокольчика. Он божественный мастер, в чьем благородном облике нет ни следа порока; он возвысил Эрнеста, допустив его так близко к своему сердцу.
— Нет! — закричал он. — Это невозможно! Это лишь дурной сон, кошмар!
— Но он сам признался мне, — возразила Этель.
— Возможно, он говорил иносказательно. Мы все в какой-то степени впитываем мысли других людей, но это не означает, что мы их обворовываем и разрушаем их жизнь. Реджинальд злоупотребляет своей способностью влиять на других людей, внушать им свои идеи. Такой способностью обладал и Шекспир. Нет-нет! Ты ошибаешься; мы оба в какой-то момент поверили столь колоритному объяснению вполне обыденных фактов. Возможно, Реджинальд подшучивал над тобой, развлекался, играл с этой идеей; но, конечно же, ой не мог говорить все это серьезно.
— А твой собственный опыт, а случай с Абелем Фельтоном, а я? От этого ты хочешь просто отмахнуться?
— Но подумай сама, вся твоя теория абсурдна. И абсолютно антинаучна. Это даже не случай гипноза. Если бы он сказал тебе, что гипнотизировал свои жертвы, все выглядело бы совершенно иначе. Я признаю, что где-то что-то не так и пребывание в квартире Реджинальда Кларка плохо влияет на мое здоровье. Однако ты должна учитывать, что у нас обоих расшатаны нервы; мы на грани истерии.
Однако его слова не могли переубедить Этель.
— Ты все еще находишься под властью его чар, — с тревогой заметила она.
Ее настойчивость поколебала уверенность Эрнеста, однако он продолжил:
— Реджинальд абсолютно не способен на такие поступки, даже если представить, что он действительно обладает ужасной силой, о которой ты говоришь. Человеку блестящих талантов, литературному Мидасу, превращающему в золото все, к чему он прикасается, нет никакой необходимости красть чужие мысли. Я согласен, что некоторые обстоятельства подозрительны. Однако, по здравом размышлении, вся эта фантастическая теория просто рассыпается. Любой суд отверг бы наши свидетельства как бред сумасшедшего. Все это слишком невероятно и полностью противоречит жизненному опыту».
— Неужели? — заметила Этель с какой-то странной интонацией.
— На что ты намекаешь?
— Ты наверняка знаешь, что в легендах всех народов мы встречаем мужчин и женщин, которых называют вампирами. Это существа — и не всегда они абсолютное зло, — которых каждую ночь какая-то мистическая сила заставляет пробираться в спальни людей и высасывать кровь у спящих. Это восстанавливает их жизненные силы, после чего они скрываются до следующей ночи. Губы таких людей неестественно красны. Говорят также, что они не находят успокоения в могилах, но часто возвращаются туда, где жили до того, как якобы умерли. А их жертвы без всяких видимых причин начинают слабеть и бледнеть. Врачи качают головами и предполагают чахотку. Однако иногда, как гласят предания, у людей возникают подозрения, и тогда они, под предводительством благочестивового священника, идут на кладбище к могиле подозреваемого лица. Когда могилу вскрывают, оказывается, что гроб уже почти сгнил, однако тело не подверглось тлению, в пустых глазницах не копошатся черви, а губы окрашены кровью.
Эрнеста невольно впечатлила нарисованная ею картина, однако он не собирался легко сдаваться.