– И пираты это терпели?
– Похоже, им это было по нраву! Цезарь произвел на них какое-то гипнотическое действие одной силой своей воли. И чем чаще он подвергал их издевательствам и оскорблениям, тем сильнее они им восхищались. В конце концов выкуп прибыл, и Цезарь был отпущен на свободу. Он тотчас отправился в Милет[30] и, собрав флот из нескольких кораблей, повёл их к тому острову, где размещалось логово пиратов. Застав их врасплох, он захватил большинство из них в плен и не только вернул выкуп за себя, но и присвоил всё награбленное, объявив это военными трофеями. Пока местный правитель колебался, решая судьбу пиратов, поскольку желал измыслить лазейку, которая позволила бы ему вернуть часть награбленного, Цезарь самолично вынес приговор. Много раз, будучи заложником, он хватился, что увидит, как пленителей распнут, и те смеялись, полагая, что это не более чем мальчишеская бравада – но последним смеялся Цезарь, глядя на то, как нагих пиратов приколачивали к крестам. «Пусть знают, что я слов на ветер не бросаю», – так он и сказал.
Я содрогнулся, невзирая на расслабляющий жар.
– Ты услышал эту историю на Форуме, Луций?
– Да, нынче она у всех на устах. Сейчас Цезарь на пути в Рим, и слухи о его деяниях опережают его.
– Вот та мораль, которая по душе римскому обществу! – буркнул я. – Без сомнения, этого многообещающего юного патриция ждёт карьера политика: эта история пойдет на пользу его репутации среди избирателей.
– Что же, Цезарю необходимо было подлатать доброе имя после того, как его поистёр царь Никомед, – ухмыльнулся Луций.
– Да уж, в глазах толпы ничто не возвышает человека так, как вознесение на крест кого-либо другого, – съязвил я.
– И ничто не принижает так, как возможность оказаться на кресте самому, пусть тебя приколотил хоть сам царь, – заметил Луций.
– Вода здесь слишком горячая, от неё я становлюсь раздражительным. Пожалуй, сейчас я бы не отказался от услуг твоего массажиста, Луций Клавдий.
***
Оказалось, что история про Цезаря и пиратов и впрямь необычайно популярна: за последние несколько месяцев, пока весенняя прохлада сменялась летней жарой, я слышал множество её вариаций от самых разных рассказчиков, в тавернах и на перекрёстках, от философов на Форуме и акробатов у Большого цирка. «Это яркое свидетельство тому, насколько серьёзной стала проблема пиратства», – угрюмо заключали они, качая головой, но что на самом деле их впечатлило – так это то, как развязный юный патриций умудрился заморочить свору кровожадных пиратов своей заносчивостью, в конце концов подведя их под молот римского правосудия.
***
Стояли испепеляюще жаркие дни секстилия[31], когда меня вызвали в дом патриция по имени Квинт Фабий.
Его дом располагался на Авентинском холме. Здание казалось древним и содержалось в безупречном порядке, что свидетельствовало о том, что предки Квинта Фабия процветали не одно поколение. Атриум[32] был сплошь уставлен восковыми изваяниями предков: род Фабиев прослеживался до основания Республики.
Меня провели в примыкающую к перистилю[33] комнату, где ожидали хозяева дома. Расположившихся на сидениях без спинок Квинта Фабия – мужчину средних лет с резко очерченным подбородком и седеющими висками – и его жену, Валерию – поразительно красивую шатенку – обмахивали веерами рабы. Меня также обеспечили сидением, наряду с рабом и веером.
Обычно я сталкиваюсь с тем, что, чем выше стоит клиент по социальной лестнице, тем больше ему требуется времени, чтобы изложить суть дела. Однако Квинт Фабий, не тратя времени понапрасну, тотчас извлёк документ.
– Что вы скажете об этом? – спросил он, и ещё один раб передал мне от него клочок папируса.
– Вы ведь умеете читать? – поинтересовалась Валерия – впрочем, судя по искренне встревоженному голосу, она вовсе не намеревалась меня оскорбить.
– О да, хоть и не слишком бегло, – отозвался я, рассчитывая тем самым выиграть побольше времени на изучение письма (а это было именно оно) и раскумекать, чего эта парочка от меня ждёт. Изрядно потрёпанный по краям, запятнанный водой папирус был сложен в несколько раз, а не свёрнут. Почерк казался детским, но при этом твёрдым, с изящными росчерками у некоторых букв.
Дражайшие батюшка и матушка,
К настоящему времени друзья, должно быть, рассказали вам о моем похищении. Глупо с моей стороны было отправиться плавать в одиночестве – простите меня! Я знаю, что вы, должно быть, убиты горем и тревогой, но не беспокойтесь за меня слишком сильно; я лишь немного похудел, и мои похитители не слишком жестоки.