– Я бы с вами поспорил, – возразил я. – У меня есть основания думать, что рыбаки – заклятые враги пиратов, невзирая на все их предубеждения против патрициев.
– Как бы то ни было, мой человек в Байях так ничего и не разведал, – отрезал Квинт Фабий. – Так что мы не получали никаких известий о Спурии, пока несколько дней назад не пришло это письмо.
Я вновь взглянул на папирус.
– Ваш сын пишет, что пираты – сицилийцы. Это предположение представляется мне не слишком обоснованным.
– Почему? – поразилась Валерия. – Все говорят, что они – самые кровожадные люди на свете. Я слышала, что они устраивают рейды повсюду, от азиатских берегов до испанских и африканских.
– Это так, но Италия? И, тем паче, воды Байи?
– Согласен, в это непросто поверить, – признал Квинт Фабий. – Но чего ещё ожидать, когда проблема пиратства обостряется всё сильнее, в то время как Сенат бездействует?
Я поджал губы.
– А это не кажется вам странным, что пираты велят доставить выкуп в Остию? Это чересчур близко к Риму – стоит лишь спуститься по Тибру.
– Да кому есть дело до подобных мелочей, – не выдержала Валерия – ее голос вновь опасно задрожал. – Какая нам разница, должны ли мы ради этого плыть к самым Геркулесовым столбам или пройти несколько шагов от Форума? Мы готовы отправиться куда угодно, лишь бы Спурий вернулся домой целым и невредимым!
– А как насчет самого выкупа? – кивнул я. – До ид всего два дня, а сто тысяч сестерциев – это десять тысяч золотых. Вы успеете собрать такую сумму?
– Деньги не проблема, – фыркнул Квинт Фабий. – Подобное требование звучит почти как оскорбление. Хоть я сомневаюсь, что мальчишка и этого стоит, – добавил он себе под нос.
– Я сделаю вид, что не слышала этого, Квинт, – в гневе воззрилась на него Валерия. – Да ещё перед посторонним! – Взглянув на меня, она поспешно опустила глаза.
Квинт Фабий не удостоил эту вспышку вниманием.
– Так как, Гордиан, вы берётесь за это дело?
Я вновь опустил глаза на письмо, ощущая какое-то смутное беспокойство. Выведенный из себя моей нерешительностью, Квинт Фабий бросил:
– Если дело в оплате, то, уверяю вас, я не поскуплюсь.
– Вопрос оплаты всегда имеет место, – признал я, хотя, учитывая зияющую пустоту в моих сундуках и настроения моих кредиторов, выбирать мне не приходилось. – Я буду действовать в одиночку?
– Разумеется. На самом деле, я собираюсь послать следом группу вооружённых людей…
Я воздел руку предостерегающим жестом.
– Этого я и боялся. Нет, Квинт Фабий, я категорически возражаю. Если вы питаете надежду отбить вашего сына живым, то я призываю вас с ней проститься. Ради безопасности юноши, равно как и моей собственной, я не могу этого позволить.
– Гордиан, я всё равно пошлю вооружённый отряд в Остию.
– Воля ваша, но тогда без меня.
Сделав глубокий вдох, он уставил на меня исполненный мрачности взгляд.
– Ну и что прикажете делать мне? После того, как выкуп будет выплачен и мой сын вызволен, дозволить пиратам убираться на все четыре стороны безнаказанными?
– Так что всё-таки является вашей главной целью – освобождение сына или пленение пиратов?
– Вооружённый отряд одним махом справится и с тем, и с этим.
Прикусив губу, я медленно покачал головой.
– Меня предупредили, что вы любите набивать себе цену, – буркнул он. – Ладно, имейте в виду: если вы обеспечите благополучное освобождение моего сына, а затем мои люди смогут вернуть выкуп, то я награжу вас одной двадцатой от того, что они вернут, сверх вашей обычной платы.
Звяканье монет наполнило моё сознание чудной музыкой. Прочистив горло, я произвёл в голове поспешные расчёты: одна двадцатая от сотни тысяч сестерциев равняется пяти тысячам сестерциев, или пяти сотням золотых. Это число я и озвучил вслух, чтобы в дальнейшем не возникло недопонимания. Квинт Фабий медленно кивнул.
Пять сотен золотых покроют мои долги, залатают крышу дома и приведут к моему порогу телохранителя (необходимость, которой я пренебрегал обходился чересчур долго), немало оставив про запас.
С другой стороны, это дело дурно попахивало.
В конце концов обещание щедрой платы в совокупности с пятью сотнями золотых побудили меня просто зажать нос.