— Дорогой, Виктор беспечен, а вот Руфус — спокойный и рассудительный. Не дай Бог Виктор со своим характером получит право на управление, он все разрушит. — В тот день они с Каролиной сидели в беседке и пили чай. — Он постоянно где-то пропадает. Где он сейчас?
— Я не знаю, — тихо ответил ее муж. — Это все возраст, а потом, я думаю, Виктор образумится. Все пройдет, — равнодушно говорил он, и это убивало ее. Каролина вспылила, он привык наблюдать вспышки гнева своей жены.
— Ничего не образумиться! Ты еще вспомнишь мои слова, когда он выкинет что-нибудь эдакое, — ее глаза зло сверкали, она встала, но он удержал ее за запястье.
— Хватит! — резко крикнул он. — Хватит защищать Руфуса и порочить Виктора.
Тогда он еще мог сопротивляться Каролине и ее переменчивым капризам, но теперь он был в полной власти ее мести. Он уже не осознавал, что его неприязнь по отношению к Виктору и Марии растёт, не замечал, как стал резок в общении с ними и какие письма отсылал им. Его взор был обращен к младшему сыну.
— Руфус, поедешь со мной? — он спросил, когда за обеденным столом сидели все.
Так хотелось уколоть Виктора, чтобы он испытал ревность, ведь раньше он ездил с отцом везде, но на лице Виктора ничего не появилось. Он просто посмотрел на Марию, и они молча продолжили хлебать рыбную похлебку.
— Поеду, а куда? — прошепелявил Руфус. Его было пора отдавать в школу, но Каролина считала его слабым и болезненным. Чем позже она его отпустит, тем лучше, тем больше своих мыслей она сможет вложить в его голову.
— Со мной в контору, — Эдвард заметил одобрительный взгляд жены.
— Хорошо.
Он ожидал, что дети будут ссориться. Так и произошло. Руфус попытался задеть Виктора, но тот только холодно посмотрел на него и не стал ничего говорить. Эдвард взял сына за руку. День прошел радостно, только он не предполагал, что все обернется все с точностью наоборот. Один получит все, другой разрушит то, что уже существовало. Каролина начала это.
Два брата ненавидели друг друга. Один любил аромат ирландских трав и знал все их тайны, другой считал, что судьба даст ему все сама, что ни за что ему не надо будет бороться. Но, как окажется, что только тот, кто борется, получает все. Один выберет любовь и пойдет по зову сердца, другой выберет долг и пойдет проверенной дорогой. Кто из них будет прав, жизнь покажет.
Хорошо, что Эдвард не дожил до падения Лейтонов. Их величие поблекнет, только начнет блекнуть одна звезда, засияет на небе другая, самая яркая, а за ней еще... другие... еще ярче и прекрасней.
***
Лето 1907.
— Смотри, какие облака! — показала Мария.
Они втроем лежали в льняном поле, смотрели на небо, изучая проплывавшие облака. Мария лежала посередине, а Виктор и Артур склонили головы на ее плечи.
В новое лето они снова бегали по полям. Поскольку Тревор Йорк уехал в Лондон до сентября, Артур был с ними. Волнующие время детства безвозвратно уходило, они взрослели с каждым новым днем. Вместе после долгой зимы — это вносило какую-то юношескую стыдливость и сумятицу в чувства. Они гонялись по лесам каждый день, не замечая, как неумолимо уходит время.
Троица забегала в дальние владения Холстон-Холл, где, откидывая всякое смущение, скатывались по изумрудному холму и кидались в одном нижнем белье в реку. Река была непохожа на озеро. Вода чистая, с бурными потоками и каменистым дном. После долгого купания в прохладной воде грелись под летним солнцем Ирландии, в полдень оно сильно припекало, и белая кожа покрывалась веснушками, на что миссис Кедр постоянно сетовала, что «леди не престало быть с такой отвратительной кожей».
Подбирая сухие листья и ветки, разжигали маленький огонек, где жарили на вертеле только что пойманную форель. В то лето они впервые вкусили настоящую свободу: отцы в Лондоне, Каролина занималась только Руфусом и Анной, поэтому они были предоставлены только себе. За временем стало легко следить, не нужно было определять по тени деревьев или по положению солнца, так как Виктору Фелисите подарила старые дедовы часы.
Природа решила подарить им немного мгновений, чтобы они смогли подольше носиться по полям как дикие зверки в поисках добычи. Очень часто усталые, они лежали в поле, Мария плела венки из полевых цветов, а Виктор и Артур читали какие-нибудь книжки вслух. Они вместе смеялись и радовались этим уходящим минутам.
Иногда они добирались до брошенной мельницы, где забирались на самый верх, смотровую площадку, оттуда представлялся, как на ладони, их Холстон-Холл. Замок в ускользающих лучах показывался во всем великолепии. Их благословенная земля простиралась на множество километров, смотря на это, они испытывали некую горечь, глаза вбирали все тепло и красоту этих мест, словно скоро это утратит для них значение.
— Скоро будет гроза, — произнес Артур.
— В замок не успеем, — отмахнулся Виктор.
Горизонт потемнел, надвигались темные тучи, в воздухе появилась какая-то давящая духота, что действовала удручающе и в то же время будоражаще. Где-то далеко послышались раскаты грома, и мелькнула молния. Пошел дождь. Они быстро поднялись с земли и побежали к домику на старом дубе.
Ловко запрыгнув в него, они ощутили, что здесь будут в безопасности. Гроза уходила быстро, так же как и пришла. Дождавшись, пока раскаты стихнут окончательно, они побрели домой. На высокой лестнице, завернутая в шаль, стояла миссис Кедр. Она была в возрасте, но все еще молода, муж ее умер три года назад от простуды, а сыновья уехали в США искать лучшую жизнь. Высокая, тощая, с жидкими светлыми волосами, крючковатым носом, тонкими губами и большими синими злобными глазами на вытянутом лице — вот какой была миссис Кедр. Они даже не сжались под тяжелым взглядом, Мария только посмотрела на своих друзей и пожала плечами.
— Опять сырые! Быстро в дом и в ванну! — скомандовала миссис Кедр.
Они, смеясь, вбежали в большой холл, с задором пробежали по лестнице. Они больше не жили в детской — Каролина посчитала, что ее старшие дети выросли и им больше не нужны игрушки, да и юной леди не подобало жить с мальчиками.
Мария вошла в спальню, скидывая сырую юбку и рубашку, стягивая на ходу нижнюю сорочку, и открыла кран с горячей водой. Она залезла в ванну и налила туда масло, сделанное Виктором, пахнущие имбирем и розой. После того как она полностью расслабилась и как остыла вода, Мария посчитала, что можно вылезти из ванны. Она надела простое домашнее платье и вышла в коридор. Мать обычно всегда находилась с детьми на мансарде, что была расположена в ее крыле, западном. Это большое помещение с прозрачной крышей и лианами, которые еще Дезмонд Лейтон выписал из Аргентины для своей жены.
Позже мансарду оборудовали в комнату для рисования и творчества Фелисите. Но теперь Каролина со своим дурным вкусом, не понимающая Ренуара, Моне и Матисса, считающая, что современные постройки бездарны, думала, что так она привьет своим детям любовь к искусству. Поэтому троица проводила вечера в библиотеке либо в Китайской гостиной с изображениями драконов и развешанными расписными веерами. Каролина ненавидела ее, но детям она давно приглянулась. Мария вошла в помещение, села рядом с камином, чтобы высушить волосы, она налила себе немного розового вина с пряностями. Появились Артур с Виктором, произнося что-то смешное.
— Опять читала нотации? — спросила Мария.
— Ага, — кивнул Артур, — сказала, когда отцы вернуться, все им расскажет.
— И пусть рассказывает, — Виктор налил им вина. — Он мне не указ.
— А мне указ, — ответил с пылом Артур. — И потом, когда они приедут, нас здесь не будет.
— О, точно! — подтвердил Виктор.