Решив брать нахрапом, я просто залетел в комнату, схватил первую попавшуюся коробочку с украшениями и вылетел наружу, плотно закрыв за собой дверь. Как будто она могла спасти от воспоминаний.
Она всегда любила украшения, у нее их было бесконечно много. Помню, как играл с ними, и как она не разу меня за это не наказала… Проклятые воспоминания!
Странно, но когда я подарил украшения Валетте, это не вызвало во мне сожаления. Наоборот, какое-то освобождение. Хоть на крупицу, но…
Возможно, я запирал эту комнату слишком долго.
Все эти комнаты.
Но думать о том, что случилось тогда, я себе не позволил. Было и было. Как-то я жил эти годы, так и буду продолжать.
Пока не готов.
***
Наутро стало полегче. Боялся, что у Валетты снова что-то случится, но нет. Не успел я подойти в столовую, а она уже ожидала меня у выхода.
– Доброе утро, – улыбнулся, видя ее улыбающейся. Она лишь кивнула. – Все хорошо?
– Сегодня гораздо лучше, – заверила она. – Мы идем? Или ты еще будешь завтракать?
Забавный факт, которого она, вероятно, не заметила: в пылу вчерашней битвы за ее красоту мы незаметно перешли на «ты». Хотелось ли мне ее поправить? Возможно только на мгновение. С другой стороны – зачем? Это делает ее немножечко ближе. Что это для меня? Маленькое оправдание ее ночного бдения.
Мне бы очень хотелось, чтобы Кави оказался не прав. Но практика показывала, что это случалось достаточно редко.
Впрочем, не важно.
– Пока запрягут лошадей, – кивнул я материализовавшемуся словно из воздуха Верту. Мальчишка радостно кивнул и бросился выполнять. – Ты ела?
– Мойла утром принесла. Кстати, не то, чтобы я жалуюсь, но почему ты не приглашаешь в столовую?
– Мне показалось, тебе было не комфортно, – заметил я.
Безмолвно договорившись, мы отправились в столовую.
– Вовсе нет, – не согласилась она, – просто… непривычно, когда слуги ужинают с Хозяином за одним столом.
– Они не просто на меня работают, они здесь проживают, – поправил я, отставляя стул и давая Валетте сесть.
– Какая в этом разнице? – Уселась поудобнее она.
– Большая. Они – часть этого дома. Моя семья.
Заняв свое место, я и бровью не повел, а Мойла и поварята мгновенно заставили стол блюдами с едой. Когда они пожелали нам приятного аппетита и удалились, Валетта чуть поджала губы и все-таки спросила:
– Могу я узнать, где твоя настоящая семья?
Столько лет прошло, но до сих пор ранило в самое сердце. Спрятал боль за улыбкой, принимаясь за еду. Валетта не ела, но внимательно за мной наблюдала.
– Как я уже говорил, задание, на которое мы сегодня отправимся не такое уж сложное, – сменил тему я. – Думаю, справимся быстро и без особых повреждений.
Валетта не стала возвращаться к теме, которую подняла, лишь улыбнулась и повела бровью.
– Уверен?
– Что? Ты была со мной только на одном задании! Нельзя судить обо мне только по нему!
– Я и не сужу, – заверила Валетта. – Мне стало интересно, и я заказала отчеты о твоих предыдущих делах.
Тут-то я и подавился яичницей. Пришлось спасать меня, а то я чуть не отправился к праотцам. Нет, ей вовсе не запрещено подобное, просто – зачем бы ей это понадобилось?
Когда я перестал балансировать на грани жизни и смерти, я хрипло выдавил:
– И как?
– Впечатляет, – спокойно заметила она. – Особенно та часть, где ты все громишь.
– Так, позвольте, я не всегда все громлю, так получается. И не по моей воле! Ты же читала! Это все сумеречные духи! Они… агрессивные, вот и швыряют меня во всякие дорогостоящие объекты.
– Ты прав, – закивала Валетта. – Для полной картины я должна сходить с тобой еще на несколько заданий, чтобы судить обо всем в целом. Первое правило любого хорошего дела: собери достаточно доказательств, а уже потом принимай решение.
Дружелюбная улыбка могла быть как признаком ее расположения, так и обманным маневром. Но она права, для точного приговора у меня было слишком мало доказательств.
На этой радостной ноте мы и отправились в Мархель. Как и в прошлый раз вместо того, чтобы лезть ко мне с беседами, Валетта погрузилась в чтение. За это я был ей премного благодарен. Не знаю уж, угадала ли она мои предпочтения, или просто совпало, но мою нелюбовь к разговорам в дороге не понимал никто.