То ли дело бравые охранники, в черных камзолах, обтягивающих брюках, высоких начищенных сапогах и при шпагах. Все как на подбор красавцы со статными фигурами и военной выправкой. Глядя на них, ни за что не скажешь, что некоторым перевалило за седьмое столетие.
Я взяла бокал вина и поднялась на открытую галерею второго этажа. Оттуда открывался чудесный вид на зал: пестрая снующая масса, бурлящая как сода, в которую вылили уксус. Важные мужчины в камзолах и при шпагах, и разделившиеся на лагеря женщины: укутанные в многослойные наряды замужние дамы самых строгих правил и элегантно одетые, накрашенные и раскованные нотты из офицеров и йорт.
Молодые девушки являют собой нечто среднее. С одной стороны потенциальным кандидатам в мужья надо показать, что нотта хорошо воспитана («воспитанные нотты не выставляют прелести на всеобщее обозрение» как сказал однажды Ян), а с другой – мила и хороша собой. И коль природа кому миловидности недодала то прибавить ее косметикой и чуть более облегающим платьем долг каждой матери, желающей дочери счастья и удачного замужества.
Молодых и незамужних в этот раз насчиталось три, и вожделеющие быть окольцованными мужчины кружили как акулы вокруг раненного аквалангиста. Почтенные матроны следили за ухажерами, мягко, но настойчиво отваживая недостойных.
Бедные девочки, я им сочувствую. У нас нет законов регулирующих брачное право, как нет и разводов. Разлучить супругов может только смерть. Никому нет дела до того, что происходит за закрытыми дверями. Формально никто не делает мужа главой семьи и не дает ему прав распоряжаться женой и детьми как имуществом, но на практике так и получается. В семье правит тот, кто сильнее, а без должности женщина ничего не значит. Может, в этом есть некая высшая справедливость. Если ты бесполезна и не талантлива, то стать женой и заниматься домом не так плохо.
Стоящая рядом со мной пожилая дама заворчала, придирчиво рассматривая дебютанток через лорнет. Она покачала головой и зацокала языком.
– Вот помню, еще каких-то девять веков назад хозяйка сама должна была врачевать людей, следить за домом и варить мыло. Да-да! Самой варить мыло или позволить домашним вшиветь. А вы милочка, умеете варить мыло?
– Нет, тетушка, но я знаю, где его достать.
– Подумать только, – дама прикрылась веером. – Разряженные профурсетки. В наше время…
Дама разразилась поучающей тирадой о деградации нынешних нравов. Все как всегда: старшее поколение ругает младшее и обвиняет во всех грехах, в том числе в неумении одеваться. Но сегодня дама явно покривила душой – платья на девушках сказочной красоты. Легкие, шелковые, летящие, с самыми разными узорами – птицами, цветами, драконами. На молочной белизне платья Матриарха Дома Льда кружит стая чаек, с платья Елены в облике Дейм подмигивают анютины глазки.
Украшать платья вышивкой, старинная традиция. Фасон женского платья кардинально не менялся на протяжении веков – неизменные узкие рукава, закрытый лиф с открывающим ключицы вырезом-лодочкой, и мягко стелющийся по полу подол. Зато среди знатных нотт велось негласное соревнование – чей наряд лучше вышит. Если денег на услуги вышивальщиц не было, нотты не гнушались сами сидеть за рукоделием, лишь бы на очередном пиру увидеть, как зеленеют от зависти соперницы. На одно платье могло уйти несколько месяцев кропотливого труда. Все ради одной ночи торжества. Это так по-женски.
На мне было котарди традиционного для нашего Дома цвета, нежно голубого с узором из зеленых листьев акации. Мне больше шел синий, но я решила не искушать судьбу и не нервировать общественность, пренебрегая правилами и традициями. Если разобраться правила в большинстве случае облегчают жизнь. Не надо думать, что делать и как реагировать, чтобы никого не поставить в неловкое положение.
Я отсалютовала бокалом, показавшемуся среди гостей Гаю. Он выразительно посмотрел на бинты, проступавшие под шелком. Тут уж я ничего не могла поделать. Такая рана заживает долго, еще дольше болит, и стягивает кожу. Неприятно, но ничего опасного для жизни, если не допустить заражения.
Предыдущие дни я опрашивала коллег и родных, оставшихся трех жертв. После посещения первой троицы я решила, что наметился общий признак – жертвы, занимались благотворительностью, уж не поэтому ли выбрал их убийца? Но нет, третья по счету жертва, сотрудник крупного банка был еще тем фруктом, просаживая деньги на девочек, рестораны и отдых. Четвертая, психолог в частной школе все время посвящала работе, и из потенциальных врагов у нее были разве что недовольные душеспасительными беседами детишки из неблагополучных семей. Пятая, начинающий бизнесмен не вылезал из только что открывшегося магазина.