– Держи! – прикрикнул Симон не своим голосом.
Силясь найти точку опоры, Эмори сцепил руки вокруг торса Найджела. Кушетка уехала вбок, стоило упереться в нее ногой, за ней последовали тумбочка, тяжелый с виду кофер, ореховый стол – все разъезжалось под напором невидимой тяги, пока наконец Эмори не стукнулся каблуками о выступавшую из пола балку. Сосредоточившись на том, чтобы не лишиться последней опоры, он не заметил, как резко все кончилось. Нещадно дернулось в последний раз и оборвалось: лицо Симона побелело, что-то теплое брызнуло Эмори на руки, и только потом он почувствовал пол под спиной и вес Найджела сверху.
Перекатившись на бок, Найджел стал надрывно откашливаться. Эмори помог ему встать. Сначала он обратил внимание на блуждающие, бессмысленные глаза Найджела, и только потом на то, что с подбородка у него капает кровь.
– Переживет, – сказал Симон, все еще бледный как покойник и с испариной на лбу, – сосуды полопались от давления. Все в норме. А теперь сложная часть. Мне нужно время, чтобы открыть телепорт.
Эмори машинально кивнул и попятился к двери. Найджел сидел на полу, сникло глядя в одну точку перед собой – у него никак не получалось восстановить дыхание. Симон уже начал чертить нечто так размашисто и энергично, что светящийся шар под потолком подрагивал.
Две фигуры приближались неспешным шагом. Шедший сзади был выше, его фигуру Эмори узнал без труда даже в плотных синих сумерках. Видеть Ошина было нелегко, но он справился – заранее решил, что сдержится от импульсивных поступков и необдуманных слов, чего бы это ни стоило. Однако увидеть и узнать того, кто шёл вместе с ним, было намного сложнее. Эмори не был готов. Эхом в его голове раздался голос Найджела: «В следующий раз она не будет на нашей стороне».
Дели подошла и остановилась под отбрасывающими свет окнами первой. Ошин остался на шаг позади, что не мешало Эмори разглядеть умиротворенное, доброжелательное выражение его лица. Будто он только что случайно повстречал старого знакомого во время вечерней прогулки.
– Какими судьбами? – выговорил Эмори, стараясь придать голосу непринужденность, и в тот же момент осознавая, что это попросту невозможно.
– Да вот, ищу здесь в Ольфсгейте двух преступников, сбежавших из-под надзора, – Ошину непринужденность давалась куда лучше.
– И как успехи?
– Одного нашёл.
– А второй?
– Второго стерег первый.
– Не стоило доверять преступнику работу надзирателя.
– Пожалуй.
Окутывавший их до того ореол желтого света быстро замигал, ярко полыхнул на долю секунды и окончательно погас. В тишине было слышно, как Ошин озадаченно хмыкнул. Эмори не знал наверняка, что это значит, но мог только надеяться – Найджел с Симоном уже далеко отсюда.
Небо было ясным, но темным; тонкая полоска луны едва мерцала. Скупой свет из соседних окон бегло выхватывал очертания улицы. Ошин не спешил это исправить.
– Ну что ж, – наконец сказал он, – похоже придется окончательно испортить отношения с Аматоре. Догадываюсь, что Прескотта тут нет, не так ли, Эмори?
– Почему бы тебе не проверить самому?
Ошин наигранно улыбнулся:
– Условимся, что я прав. По правде, я даже рад, что мне не нужно с ним возиться. Перейдём к главному сразу и без препятствий. Ты ведь уже знаком с мисс Шо?
Эмори перевёл взгляд на Дели, которая стояла тихо и неподвижно. Не раздумывая, он подошел к ней ближе и начал вкрадчиво говорить:
– Шо, вспомните, что мы обсуждали вчера утром. Вы были правы, и я должен был прислушаться к вам с самого начала. Кто бы ни отдал вам приказ работать с этим человеком…
– «С этим человеком», – повторил Ошин, забавляясь. – Как холодно, Эмори! Можешь не растрачиваться. Приказы здесь отдаю я.
– Прошу вас, – продолжал Эмори почти шепотом, не оглядываясь на Ошина, в то время как к горлу его уже подбиралась тошнотворная волна. – Прошу вас, помогите мне в последний раз. Найджел свободен и надеюсь, что в безопасности; по крайней мере я сделал все от меня зависящее. Я больше не наврежу ни ему, ни вам. Я исчезну, если вы только мне поможете. Вы сумеете его остановить…
Лицо Ошина растянулось в такой болезненно широкой улыбке, что в уголках глаз у него выступили слезы.
– Шо! – его голос гулко прокатился по пустой улице. – Выруби его.
Молниеносным движением слева прилетел удар, точно в висок, быстрее чем Эмори смог опомниться или по-настоящему испугаться за свою жизнь. В глазах померкло – надолго.
Он пришёл в себя от того, что солнце жгло глаза, хоть он ещё и не мог их открыть.
– Дядя! Эй, дядя Ганс!
Эмори не чувствовал ног, спины и доброй половины головы – все онемело, растворилось. Мокро и нечеловечески холодно.
– Дядечка, эй, ты жив?
Кто-то без устали то тыкал его в бок, то дергал за плечо. Когда Эмори наконец это ощутил, то очень пожалел, что снег заморозил его только наполовину, а не целиком.
Собравшись с силами, он продрал глаза. О том, чтобы принять вертикальное положение, и речи не шло. Сверху над ним маячило знакомое мальчишеское лицо. Он хотел сказать Кришхену, что узнал его, но едва смог вдохнуть – внутри все опухло и будто обросло колючим льдом.
– Жив! – крикнул Кришхен. Эмори смутно уловил новые голоса. Постепенно его стали обступать длинные тени.
– И это точно? – все еще недоверчиво спросил Райво Блэквелл.
– Проверено, что субъект успешно выполняет приказы любого уровня сложности и летальности. Прошлая история или личные убеждения по отношению к жертве не играют ни малейшей роли, – Ошин расположился в кресле напротив главнокомандующего чуть более фамильярно, чем ожидалось от штатного магика. – В любом случае, у вас есть возможность опробовать и убедиться лично.
– Непременно. Когда же вы мне предоставите такую возможность?
– Как только закончу работу над вторым исполнителем, мисс Шо перейдет под ваше крыло. Сами понимаете, мне нужна гарантия безопасности, пока вы не примете окончательного решения.
– Хорошо, мистер Ошин, – Блэквелл удовлетворенно покивал. Как ни крути, этот самоуверенный магик становился ему по-своему симпатичен. – Очень хорошо.
Мона не отходила от него всю ночь.
Запинаясь, съёжившись под взглядом Аматоре и наведённым ею же дулом револьвера, Симон кое-как смог объясниться прежде, чем успел разразиться хаос. Сам Найджел говорить мог едва ли. Смутно помнил, как Мона помогла ему доплестись до постели. Она ничего ему не сказала, но пробиваясь сквозь тяжелый и неспокойный одновременно сон, Найджел видел, что она сидит рядом. Поджав ноги в кресле, она смотрела на него неотрывно.
На утро он по-прежнему чувствовал себя выпотрошенным, лишенным даже намека на жизненную сил. Пока он завтракал, Мона вслух читала газету. У мамы была привычка точно так же по утрам читать отцу. Что-то встало на своё место, и что-то бесповоротно сдвинулось. Может, тот дьявольский телепорт перенёс их не только в другое место, но и в другое время?
Грезы рассеялись, стоило Моне снова обратиться к нему своим деловым тоном. Она рассказывала о том, что успело произойти в столице за последние дни, рассказывала об Ошине, о заседаниях парламента, на том же дыхании стала рассказывать о том, что знала – обо всем знала уже давно, но сначала была слишком наивна и слаба, чтобы защитить Найджела, а потом пошла на опасную сделку, чтобы как-то попытаться ему помочь, и что ни о чем не жалеет так сильно, как о том, что не рассказала ему все раньше и не была рядом, когда это было нужно.
Найджел не нашёлся, что ответить. Он понимал, что сознаться в чем-то для Моны значило то же, что для обычных людей – слезно просить прощения, стоя на коленях. Он пока не был готов ни дать его, ни отказать в нем. Вместо этого он спросил:
– Где Симон?
– Ушёл.
– Как ушёл? – глухо спросил Найджел. – Просто ушёл? Эмори остался один в Ольфсгейте. Ты ведь позволила Симону телепортироваться обратно?
– Да. Естественно, он ушёл через телепорт, – соврала Мона.
Найджел не поверил.