- Пожалуйста, - прошептала Амти. - Мамочка.
И тогда мама обняла ее. Ее холодные пальцы скользили по волосам Амти, и впервые Амти подумала, что, наверное, мама все-таки любила ее. Может быть, где-то в глубине ее души, осталась всего лишь искра этого чувства. Амти увидела, что на глазах у мамы выступили слезы - розовая, из залитого кровью глаза, и прозрачная из белого.
Ощущение ужаса и беспомощности исчезло, это была ее мама. Мертвая, милая мама. Амти обняла ее в ответ и тоже расплакалась. Мама вложила пистолет в ее руку, и Амти повернулась к Шацару.
Ей захотелось прошептать, что все хорошо и в то же время захотелось нажать на курок. Она коснулась дулом пистолета щеки Шацара, зайдя дальше, чем когда-либо. Казалось, нажать на курок очень легко. Как смотреть в бездну и хотеть падения. Так легко, так страшно, так желанно.
- Я люблю тебя, - сказал он. И Амти подумала, что он принимает ее за маму. А еще подумала, что сейчас не сдержится и выстрелит.
- Я люблю тебя, Амти, - сказал он. Отчетливо и искренне. Амти в ужасе отбросила пистолет, она чуть наклонилась к Шацару и поцеловала его в щеку, мокрую от слез.
Когда Амти обернулась, мамы уже не было.
Мать Тьма смотрела на них с божественной грустью. Их трагедии были для нее незначительны, но она стремилась сострадать им.
- Спасибо, - прошептал Шацар.
- Эли, - прошептала Амти. - Эли останется здесь?
- Да, - сказал Мать Тьма. - И последнее на сегодня.
Сотни людей в зале смотрели на нее, но ее речь и движения были неторопливы и нежны, будто она находилась с каждым из слушающих наедине. Она вскинула руку в царственном и легком жесте. А потом она запустила пальцы себе в глазницу и принялась вытаскивать собственный глаз. Амти запищала, уткнулась в плечо Шацару. Она не хотела это видеть. Амти была свидетелем многих ужасных пыток и казней, но не могла видеть, как ее Эли калечит себя.
Амти дрожала, прижавшись к Шацару, и он нежно гладил ее. Амти слушала, как хлюпает кровь в глазнице Эли, а потом услышала ее крик. Это был голос, полный не только боли, но и радости.
Шацар обнимал Амти так, будто пытался защитить от всего мира, и Амти не хотела двигаться, не хотела оборачиваться, не хотела смотреть.
И она совершенно не поняла, в какой момент вместо запаха сырости и гнили, она ощутила отчетливый и громкий запах моря, а вместо торжественного молчания сотен людей, услышала взволнованные голоса ее друзей.
Неизменными остались лишь крики Эли и биение сердца Шацара.
Глава 13
Эли кричала очень громко, и вместе с болью в ее голосе слышались радость и торжество. Сначала ее крики были бессловесными, но постепенно Эли снова обрела дар речи:
- Я жива! Жива! Жива! Я жива! Братик! Ребята! Я живу! Живу! Снова!
Наконец, Амти сумела открыть глаза.
- Эли, - прошептала она.
- Аштар, подержи ее, я остановлю кровь, - говорил Адрамаут. Эли продолжала кричать от счастья и боли. Вторая, новая жизнь далась ей нелегко. Она началась с ужасных мучений. Амти не решалась взглянуть на Эли. Мать Тьма вырвала себя из тела Эли. Теперь у нее был всего лишь один глаз, зато - человеческий. И было ужасно страшно, что она кричала об этом в таком диком, почти религиозном экстазе. Никогда еще Эли не была счастливее.
- Эли, - снова прошептала Амти одними губами. Она ничего не понимала, суета вокруг пугала, и в эту обычную жизнь, в обычный мир не верилось, как не верилось еще недавно в абсурд Внешних Земель.
Амти быстро отрезвил щелчок затвора.
Они с Шацаром одновременно поднялись. Мескете и Мелькарт наставили на них автоматы.
- Я безоружен, - сказал Шацар. - Странно, что вы оба считаете меня таким опасным противником. Достаточно будет одного выстрела. Я не собираюсь применять магию.
Адрамаут останавливал кровь из раны Эли, говорил:
- Не беспокойся, мы найдем тебе новый глаз, еще лучше прежнего!
Но Эли будто в бреду отвечала, вырываясь из рук Аштара:
- Не надо, не надо, мне это больше не нужно! Пусть его не будет, пусть его не будет вообще, я тогда лучше буду помнить, как это - быть мертвой. Чудесно! Как хорошо! Хрен с ним с глазом, у меня теперь есть намного больше! Глаз это такая ерунда!
Ашдод стоял чуть поодаль, в руках у него была Вишенка. Яуди все-таки забрала ее? На Вишенке сидел Мардих, вид у него был взволнованный, но вмешиваться он явно не желал. Шайху держал Яуди за руку, и она улыбалась, меланхоличной, спокойной, очень идущей ей улыбкой, которую Амти тем не менее не видела прежде.