Кобальтовое небо вдруг стало не таким мрачным, а солнце – почти ласковым. Дерт расслабился на ковре из канта и прикрыл глаза. Полдень навевал неспешные грезы...
Когда он собрался обратно, тени холмов уже совсем вытянулись. В теле чувствовалась странная легкость, ноги больше не ощущали вязкой податливости почвы. Он дошел до ракеты, которая успела переодеться в платье с медным отливом, и замер, очарованный ее высоким великолепным корпусом. Протянул руку, чтобы погладить ее платье...
– Дерт!
Иллюзия исчезла. Рука безвольно упала.
–Дерт!
Он повернулся к дому, его щеки горели. Лори стояла на крыльце, худое тело, деформированное огромным животом, выглядело карикатурно. Внезапно его окатило волной ненависти.
– Чего тебе?!– крикнул он.
– Пора ужинать, Дерт. Я уже трижды тебя звала. Что случилось?
– Ничего!– Он пошел к дому, с трудом переставляя ноги.
Лори на кухне хлопотала у плиты.
– Я приготовила рагу,– сказала она. – Ты проголодался? Он отвел глаза.
–Нет.
– Что с тобой, Дерт? Ты не заболел?
– Когда человек не работает, у него нет аппетита.
Дерт уселся за стол и принял из рук жены миску с темным дымящимся варевом. С отсутствующим видом помешивал его, уставясь в одну точку на столе. Лори села напротив.
– Дерт, почему ты больше не смотришь на меня?
Вздрогнув, он поднял глаза. Почувствовал, что щеки снова зарделись. Она пристально смотрела на него, и ему с трудом удалось не отвести взгляд.
– Я стала совсем уродливой?
– Конечно, нет.
– Раньше ты смотрел на меня – до того, как прилетела ракета. Ну, хотя бы изредка. А теперь даже не взглянешь.
– Лори, столько всего навалилось. Просто нет времени смотреть на тебя.
– Но ведь ты не занят ничем. Сидишь днями напролет сложа руки, безразличный ко всему. Витаешь где-то в облаках, и...
– Я думаю, Лори! Думаю... – с отчаянием произнес он. Так или иначе, он не вынесет ее слез. – О новом участке, который мы отыщем среди звезд. Там будет такая плодородная почва, что трил вырастет до небес. Мы построим дом с двумя, а может и тремя, спальнями. И нам не понадобится никакой лекарь, потому что там не нужно делать еженедельные уколы и принимать таблетки от лихорадки. Ты только подумай, Лори!
Ее глаза прояснились, хотя капельки слез еще блестели на ресницах.
– Наверное, это будет чудесно,– мечтательно улыбнулась она.
– Чудесно? Ну еще бы! А ракете мы отведем специальный участок недалеко от дома. Она будет стоять и ждать, готовая унести нас туда, куда мы захотим. Да куда угодно! Такая высокая, прекрасная, сверкающая...
– Но я думала, что мы продадим ее, как только подберем место.
– Продадим ее?!– Дерт вскочил на ноги. – Лори, ты в своем уме? Как тебе такое вообще могло прийти в голову? Я...
– Но, Дерт, ты же сам говорил, что продашь ее, чтобы у нас были деньги на обустройство!
– Я не мог такого сказать!
– Говорил, Дерт.
– Наверное, был не в себе, если сказал такое! Ну а сейчас ты почему плачешь?
– Я... я не знаю, Дерт. Я... боюсь чего-то, но не знаю.
Он сел, борясь с подкатывающей тошнотой. На изможденном лице Лори поблескивали влажные следы от слез. Узкие плечи тряслись.
– Не плачь, Лори,– сказал Дерт. – Для слез нет причин.
–Ничего не могу с собой поделать. С тобой что-то случилось, Дерт.
— Ничего не случилось, Лори. — Борясь с отвращением, он погладил ее костлявое плечо.
– Ты меня больше не любишь. У тебя кто-то есть.
– Откуда?! Вокруг на многие километры ни души.
– Я слышу, как ты встаешь по ночам. Как уходишь из дома. Иногда не возвращаешься до утра. Где тебя носит, Дерт?
Он почувствовал, как вспыхивает лицо. Как же трудно врать и притворяться! Он слишком долго ждет, вот в чем беда. Не надо было ждать.
– Я все время думаю о новом наделе,– наконец проговорил он. – Иногда из-за этого не могу уснуть. Тогда встаю и иду на крыльцо. Что в этом плохого?
Она не ответила, но ее плечи перестали трястись.
– Ты нервная из-за ребенка,– быстро продолжал он. – Он скоро родится, и мы подберем себе участок. Застолбим его, и все будет хорошо. Прекрасно, как трил.
– Ты так думаешь, Дерт?
– Конечно! А сейчас идем спать.
Он помог ей подняться, стараясь не обращать внимания на ее нелепое тело и заплаканное лицо.
Внезапно он понял, что не будет больше ждать.
Он лежал на спине, стараясь не шевелиться. Очень долго лежал. В комнате сгустилась тьма, потом стало светлее, когда над горизонтом появился край большой луны.