Оставив судно на приколе, Саймон отправился в Новый Вавилон. Первым делом заглянул на улицу Утешную, рассчитывая, что его любовь уже начала свою карьеру. Предположение оправдалось: он нашел ее в том же доме, где найдет ее Кристофер Старк через год и одиннадцать с половиной месяцев.
Она сидела за столиком в углу, одна. На плечи ей ниспадали золотистые пряди, еще не остриженные. Щеки слегка пухлее, чем когда он повстречал ее в Мильтонии, а в линии губ и подбородка уже не видно той суровости.
Он присел рядом.
– Ты новенькая.
Она вздрогнула, посмотрев на него, и Саймону даже показалось на мгновение, что она его узнала. Но нет, скорее всего, не узнала, потому как ответила просто:
– Не то чтобы новенькая. Я здесь почти месяц. До этого три года работала в магазине модной одежды, чтобы притереться, зато теперь как в раю.
– О, тогда ты точно не новичок. Меня зовут Саймон Питерс.
– Присцилла. Присцилла Петрова.
– Потанцуем?
Она живо поднялась из-за стола. Музыкантов видно не было, и в зале просто звучала приглушенная мелодия из скрытых динамиков. Сквозь прозрачную крышу было видно, как над горизонтом только-только показался краешек внешнего кольца Сатурна. При встрече с Присциллой сердце Саймона едва не разорвалось, но когда он стал танцевать с ней – оно все же не выдержало. Он крепко прижал ее к себе, чтобы она не видела, как по щекам у него струятся слезы. Едва представилась возможность, Саймон тайком утер их. Почти никто больше не танцевал, а потому никто не заметил, в каком он раздрае.
Дождавшись, когда окончится смена Присциллы, он вместе с девушкой вышел на улицы Нового Вавилона и проводил ее до дома. В этом же доме она будет жить, когда прилетит Кристофер Старк. Саймон Питерс подумал: интересно, а стена у нее над кроватью еще чиста или уже осквернена фотографиями других мужчин? Нос у Присциллы еще не проколот – это да, но кольцо в носу – это обычай, а не закон, так что его отсутствие – вовсе не признак девственности. На прощание, правда, когда они желали друг другу спокойной ночи, Присцилла поцеловала Саймона в щеку, словно неопытная девочка, и, получив доказательства ее невинности, Саймон отправился искать подходящее место для постоя. По дороге он мычал под нос мелодию.
Он стал навещать ее каждый день, и Присцилла не возражала. Он покупал ей меховые боа, платья, белье и рыбки для волос, однако любви в ее глазах так и не увидел. Ее поцелуи отличались от поцелуев куклы Ганди, которых добивался от Присциллы Крис в море, но отличались они и от тех, которыми женщина одаривает любимого мужчину. Неудивительно, что всего через несколько месяцев ухаживаний Присцилла поразила Саймона предложением: стать его любовницей.
В этот момент они танцевали. Оправившись от потрясения, Саймон произнес:
– Ответ ты знаешь. Ты знала его, еще когда я первый раз подсел к тебе за столик.
– Да,– сказала Присцилла,– наверное, знала. Странно, ты не находишь, как двое сразу все понимают по одному только взгляду друг друга?
– Верно,– ответил Саймон, глядя ей в глаза и все так же не находя там любви. – И раз уж речь зашла об этом, почему бы тебе не попроситься ко мне в жены? Я бы не отказал.
– В жены?– поразилась Присцилла. – О, на это я бы не пошла. Видишь ли...
– В чем дело?
– Да так, ни в чем. Просто я не хочу выходить замуж. По крайней мере, пока. Может, пойдем?
– Я принесу твое пальто,– сказал он, а в ушах у него оглушительно стучала кровь.
Назавтра они вместе отправились в салон, где Присцилле прокололи нос, а после Саймон купил самое дороге кольцо, какое смог найти. Сердце его пело, пока Присцилла выбирала подвеску-рыбку под стать блеску своих глаз. В конце концов он стал ее первым любовником – он, Саймон Питерс. Он же Кристофер Старк.
Эйфория слегка развеялась, когда Присцилла настояла на том, чтобы купить небольшую камеру и сделать его снимок. Похоже, время посмеялось над ним. Похоже, он сам толкнул Присциллу в объятия будущих любовников, от которых, напротив, хотел оградить. Похоже, его фотография станет первой в ряду тех, что Кристофер Старк увидел – еще увидит – на стене у нее в спальне. Он ждал, когда Присцилла повесит его фото на стену, но этого не произошло. Как и на следующую ночь, и на следующую. Шли месяцы, а над кроватью оставалось пусто, и постепенно страх прошел.
Правда, ненадолго. Присцилла хоть и была Саймону любовницей, все же не соглашалась перебраться к нему, да и к себе не впускала. Не позволяла она ему навещать себя каждую ночь, мол, так он быстро устанет от нее. На людях Саймон показываться не решался – опасаясь, что в нем признают Кристофера Старка, на арест которого все еще действовал ордер, и потому он большую часть времени просиживал на съемной квартире в захолустном районе. Впрочем, просиживал он на квартире вовсе не из страха, что устанет от Присциллы, но из страха, что она устанет от него.