– Где вы держите эту суку-полукровку? – спросила Сабина и тут же увидела Брайс через шпионское окно. – Я ей сейчас шею сверну!
Исайя белым крылом загородил Сабине путь к двери. Хант как бы невзначай встал по другую сторону. На костяшках его пальцев плясали молнии.
Небольшая демонстрация силы. Исайя собственными глазами видел, как Хант молниями испепелял врагов и разрушал дома.
Что у обычного ангела, что у архангела – магия всегда представляла собой разновидность природных стихий: дождя, бури, иногда торнадо. Исайя умел создавать ветер, способный удерживать вражескую армию. Но только Ханту – первому и, возможно, единственному – удалось подчинить молнии, превратив их из средства устрашения в средство разрушения. Повелевание молниями было одновременно его спасением и проклятием.
Исайя вызвал легкий ветер, который прошелестел в шелковистых волосах Сабины и достиг волос Ханта.
Они всегда работали вместе. Микай это знал и потому два года назад определил Ханта в тот же отряд, где служил Исайя, невзирая на терновые венцы, вытатуированные на лбу обоих. Татуировку Ханта почти целиком закрывали волосы, но тонкая черная полоска оставалась видимой.
Исайя почти не помнил, как выглядел его друг до этого клеймения, произведенного пангеранскими ведьмами. Инфернальные заклинания, добавленные в чернила, делали татуировку несводимой. Это служило памятью о совершённых преступлениях. Помимо клейма, магия ведьм связала бо́льшую часть его магической силы.
Черный терновый венец издевательски называли нимбом, в насмешку над древними людьми, которые изображали ангелов с сиянием над головой.
Исайя не пытался закрывать свою татуировку. Терновый венец чернел на его лбу и на лбу почти двух тысяч мятежных ангелов – храбрых, глупых идеалистов, что двести лет назад участвовали в мятеже.
Астерии создали ангелов, поскольку нуждались в безупречных солдатах и верных служителях. Ангелы, наделенные изрядной магической силой, ревностно исполняли отведенные им роли. Пока не появилась архангелица Шахара, прозванная Дневной Звездой. Пока в элитном 18-м легионе Шахары не появился Хант.
Мятежники потерпели поражение и были разбиты. Казалось бы, жестокий и наглядный урок. Однако сорок лет назад люди подняли свой мятеж. Причина, участники и их возможности были иными, но общая идея совпадала. Те и другие считали Республику врагом, а жесткие иерархии – закоснелыми и тормозящими развитие.
Никому из самоуверенных человеческих идиотов не пришла в голову простая мысль: вначале расспросить павших ангелов о причинах провала их восстания, а потом уже поднимать свое. Для людей полтораста лет – седая древность. Мало ли что там не задалось у ангелов? Зато у них… Исайя охотно рассказал бы человеческим вождям, чего нельзя делать, и просветил бы насчет последствий.
Виновные имели клеймо не только на лбу, но и на правом запястье, где чернели буквы «С. И Н. М.».
Эти буквы украшали каждый флаг и документ Республики: четыре буквы, окруженные семью звездами. Они же были вытатуированы на запястье каждого существа, являвшегося республиканской собственностью. Даже если бы Исайя отрубил себе руку, новая выросла бы с теми же буквами. Такой силой обладали ведьмины чернила.
Судьба, худшая, чем смерть: оказаться вечным слугой тех, кого они собирались свергнуть.
Исайя решил уберечь Сабину и не показывать ей, как ведет себя Хант, когда ему мешают.
– Сабина, я понимаю ваше горе, но скажите, что́ заставляет вас желать смерти Брайс? – осторожно спросил он.
– Она забрала меч! – прорычала Сабина, указывая в сторону шпионского окна. – Эта поклонница волков украла меч Даники. Больше некому. Меча в квартире не нашли. А это фамильный меч!
Исайя знал о пропаже фамильной реликвии семейства Фендир. Но признаков, указывающих на то, что Брайс Куинлан украла меч, не было.
– Какое отношение может иметь меч к гибели вашей дочери?
Перекошенное лицо Сабины выражало гнев и горе высшего накала.
– Даника вечно лезла в самое пекло, – тряхнула волосами она, явно не собираясь отвечать на вопрос Исайи. – Не умела держать рот на замке. Ни капли хитрости с врагами. И вот чем все кончилось! Эта глупая сучка цела и невредима, а Даники больше нет.
Голос Сабины почти дрогнул.
– Быть такой дурой!
– Дурой относительно чего? – еще осторожнее спросил Исайя.
– Относительно всего! – огрызнулась Сабина и резко мотнула головой, будто сбрасывая горе. – Начиная с выбора этой шлюхи себе в подруги. Еще и поселилась вместе с нею.
Сабина – воплощение гнева и ярости – повернулась к Исайе:
– Расскажите мне всё!
– Фендир, он не обязан рассказывать вам все подробности, – холодно ответил ей Хант.