— Справедливо. Присоединившись к Зеору, он научится путешествовать как мужчина.
— Как проводник, хотите вы сказать. И не думайте отправлять его без товарища.
Вместо ответа Клид показал на Валлероя.
— Ну, хорошо. Скажите мне, должен ли вам Имил селин?
— Нет. Энам не извлек его. У него не было сильной потребности, и я думаю, он использовал это как предлог, чтобы добраться до Хью. Даже в состоянии высокого интила он мог бы эффективней использовать Зинтера… если бы захотел.
— Трудно понять, почему он не захотел.
— Он мог попытаться причинить вред моей репутации, ранив Хью…
— Тогда он дурак! Ранить товарища из Зеора!
— Или ему просто приказали понизить поле Хью, чтобы он не совпадал со мной по фазе.
— О, тут помог бы Денрау.
— Но мы еще не в Зеоре. К тому же у нас с Хью есть… дело.
— Понятно. Но как мог Энам… или Эндл… это знать?
— Об этом сообщил Хрель.
— Но ведь теперь он перешел на другую сторону.
— Только недавно.
— Думаете, это у него надолго?
— Да, думаю. Нашмар, вы понимаете, что это значит? Если мы сможем помочь Энаму… и привлечь его на свою сторону…
— Что мы сможем привлекать к себе любого посланного Эндлом шпиона. Но как мне помочь Энаму, не потеряв при этом одного из своих людей, как было у вас?
Клид оперся локтями о ручки кресла, задумчиво переплел щупальца.
— Не думаю, чтобы обошлось так дорого. Разъединение когда—нибудь подходит к концу… если было начато. И новая свобода его организма будет сама говорить за нас. Собственный разум, обретя ясность, приведет его на нашу сторону. Я думаю, что история Хреля означает переломный момент в этой войне, Нашмар. Впереди нас ждет победа.
— Теперь я понимаю, откуда у Хью его талант. У Зеора сектуиб поэт! Хотелось бы мне иметь ваши способности, Клид.
— А я только хочу быть уверенным, что мои внуки никогда не встретят джанкта, никогда не станут свидетелями агонии разъединения, никогда не будут опасаться за свою безопасности среди саймов.
Нашмар улыбнулся.
— Я тоже.
— В таком случае на этой счастливой ноте согласия давайте расстанемся, — сказал Клид, вставая.
— Только, пожалуйста, пригласите нас на праздник по случаю дня рождения.
— Приглашение, вероятно, уже у гравера.
— Нарисованное, несомненно, назтером Хью.
— Не знаю. Жена не разрешала мне его увидеть.
— Вы хотите сказать, что у вас не было времени взглянуть и жена целыми днями за вами следила, — сказал Нашмар, провожая Клида к двери. — Женщина в таком положении. Вам должно быть стыдно.
— Вздор. Зеор организован гораздо лучше, чем ваше примитивное поселение.
— Ага! Так организован, что вам удавалось уходить от ее засад!
На мгновение Валлерою показалось, что проводники говорят серьезно… но потом он заметил морщинки у их глаз и успокоился. Он будет спать спокойно эту ночь… их последнюю ночь в Имиле.
Глава седьмая Видения
Следующее утро застало их на пути домой наслаждающимися ароматными ветерками бабьего лета. Воздух казался живым, избавленным от летней сухости осенними дождями. Каждый одурманивающий вдох усиливал ленивую удовлетворенность Валлероя.
Они ехали безостановочно, но неторопливо, оба старались насладиться мгновениями перед стремительно приближающейся зимой. Слева горный хребет, идущий параллельно дороге, протягивал к ним свои выступы, словно вцепившиеся в землю гигантские когти. Промежутки между этими выступами казались скалистыми безжизненными ущельями. Тут и там виднелись развалины строений Древних. Но по большей части не было ничего, кроме потрескавшегося камня, кое—где смягченного клочьями тумана.
Справа на равнине аккуратная россыпь ферм изредка прерывалась сельскими дорогами, отходящими вбок от главной. В такое утро приятно ощущать себя живым, наслаждаться воспоминаниями и счастливом детстве и буйной энергичной молодости.
Несмотря на эту удовлетворенность, на сознание того, что он возвращается домой, Валлерой постоянно представлял себе, как может воспринимать это утро Эйша… если она еще жива. В заключении. Она не из тех, кто прячется в ожидании смерти. Но даже у ее мужества есть пределы.
Мужество? Да, подумал Валлерой, его всегда восхищала ее храбрость, о которой она сама, кажется, и не подозревала. Он вспомнил первый раз, когда увидел проявление этой храбрости.
День был почти такой же — солнечный, тихий и почти чрезмерно прекрасный. Тогда они были почти детьми, когда улизнули в дикую местность, к страшным развалинам Древних. Валлерой вспомнил: это был последний раз, когда они говорили о саймах.
Развалины представляли собой огромную груду камней и щебня, из которой кое—где торчали скелеты сооружений, отказывавшиеся распадаться. К атмосфере неизбежного разложения и дряхлеющего достоинства прибавлялся ужас перед спятившими саймами.
Именно в эти предательские, изрезанные пещерами джунгли устремлялись жертвы перехода, чтобы их не убили в первые, самые уязвимые часы. Немногим удавалось выжить, но, те, кому удалось, порождали полные ужаса легенды, цеплявшиеся за разбитые блоки искусственного камня, как видимая, ощутимая завеса.
Валлерою это место нравилось, потому что сюда никто не ходил. Это словно была его собственность… для него совершенно необычное ощущение. Он знал, что лишь у него одного есть ключ к безопасному проходу… его звездный крест. Несколько часов они с Эйшей бродили по окраинам запретной территории. Мало—помалу заходили все глубже. И вот, подчинившись порыву, он пригласил ее в собственный тайный храм… в свое тайное убежище.
Они пробирались по каменным грудам, скрепленным вьющимися растениями, пучками травы и редкими кустами. Недавно прошел дождь, оставив свежие лужи и вновь образовавшиеся углубления, пересекавшие привычный путь. Валлерой нарочито небрежно выбирал дорогу, остро чувствуя, какое впечатление он производит на Эйшу.
Она шла за ним, бросая по сторонам взгляды вслед за звуками бегущего зверька или пролетающей птицы. Он шел на несколько метров перед ней, высоко подняв голову. Шел с гордостью владельца собственного сада. И поэтому она первой увидела тело.
Ее приглушенный возглас заставил его тремя прыжками вернуться. В стороне от их тропы и немного ниже дождевая вода заполнила углубление, образовавшееся при выработке строительного материала. Вода под голубым небом была зеркально гладкой. В центре озера плавало тело, лицом вниз, руки расставлены, словно тянутся к чему—то. Даже со своего места они видели набухшие бугры вдоль рук. Они знали, что видят наполненные жидкостью сумки щупальцев, болезненно напрягающиеся перед тем, как разорваться и высвободить сами щупальца. Эта женщина, почти сайм, умерла еще до завершения перехода, перед тем, как впервые вышли наружу щупальца, отбирающие селин.
— Не волнуйся, Эйша. Она мертва. И больше не может причинить нам вред.
Эйша содрогнулась и посмотрела на окружающие руины. Она заранее, соглашаясь прийти, знала, что здесь опасно. И теперь не просилась назад.
Несколько минут Валлерой шел рядом с ней, держа ее за руку. Но вот подъем снова стал трудным, и они пошли друг за другом. Она хорошо поднималась, не тратила лишних движений и как будто не уставала. Единственная девочка, с которой Валлерою хотелось бывать в незнакомых местах.
Наконец они добрались до убежища Валлероя. В сущности это не более чем пещера, освещенная только несколькими обломками зеркал, отражавшими свет снаружи. Но в такой солнечный день здесь достаточно светло и приятно.
Валлерой отбросил загородку из веток, которой скрывал вход, и знаком пригласил Эйшу войти.
Ее восхищенный вздох был для него достаточной наградой. Она обошла пещеру, миновала мольберт, устроенный им в углу, прошла мимо рисунков, которые ему нравились и которые он не уничтожал, и добралась до коллекции камней, разложенной на рваном, но чистом одеяле. Ее удивленная почтительность подсказала Валлерою, что Эйша понимает ценность увиденного… ценит все это так же, как и он.