– Ключ у Манфреда походил на наши, – сказала вдруг Джулия.
Она взяла ключи у брата и потрогала их головки.
– Но мне не удалось его рассмотреть – лил дождь, и я ужасно перепугалась тогда.
– У него был только один ключ? – спросил Джейсон. – И Манфред хотел воспользоваться им, чтобы войти в дом?
– Во всяком случае, мне так показалось, – ответила Джулия.
– А Нестор?
– Он сказал, что Манфред забрал у него копию ключа от виллы «Арго».
Джейсон кивнул. Он видел в этом определённый смысл: Манфред прошёл в дом садовника и забрал там ключ от виллы, чтобы войти в неё.
– И ты ему веришь?
– Да, – ответила Джулия.
– Мне казалось, вчера ты не слишком доверяла ему.
– Тебя не было тут, Джейсон. А Нестор рисковал жизнью, защищая дом. Манфред словно обезумел, он был очень опасен. У Нестора, конечно, характер не сахар, но он молодец. И всё, что рассказывал до сих пор, правда.
– В таком случае должно быть правдой и то, что Улисса Мура тут нет, – вздохнул Джейсон. – Надо найти его, Джулия. Но у нас нет больше никаких следов. Утратив карту, мы остались без всякого ориентира, как если бы контакт между нами и прежним владельцем неожиданно прервался. – Он окинул взглядом тёмную комнату и продолжил: – Интересно, а судно вернулось на своё прежнее место? И по – прежнему ли светлячки освещают грот?..
– Успокойся, – прервала его сестра. – Стоит лишь переступить этот порог, и придётся опять подниматься на борт «Метис».
– Отчего ты так уверена?
– Так объяснил Нестор, – солгала Джулия, которая просто не хотела, чтобы Джейсон снова отправился в грот. – Если войдёшь туда, значит, придётся идти до конца.
Джейсон коснулся ботинком порога и произнёс:
– Значит, вот где он, переход в другое время. Достаточно шагнуть вперёд, и.
Джулия налегла на дверь и закрыла её перед братом.
– Не сейчас, – сказала девочка. – У нас есть другие дела. В Килморской бухте.
Они стали подниматься на второй этаж, внимательно разглядывая портреты прежних владельцев на стене, и прошли не в башенку, а в библиотеку.
И хотя все ставни тут были раскрыты, казалось, что комнату окутывает полумрак. Возможно, из – за множества шкафов и раскрашенного потолка.
Из одного окна виднелись верхушки деревьев в парке, а из другого – двор, покрытый галькой, и ограда у въезда.
Комната выглядела тесной из – за тёмных книжных шкафов с затянутыми сеткой дверцами. Надписи на медных дощечках обозначали тематические разделы библиотеки. С потолка свисала бронзовая люстра в виде цапли, свет от которой падал на низкий стеклянный столик и диван с обивкой из кожи буйвола.
Обстановку дополняли два вращающихся кресла и рояль у стены.
Пока Джулия с восторгом рассматривала старинные фолианты с золочёными корешками в шкафах, где хранились самые ценные книги, Джейсон приподнял крышку рояля и тронул наугад несколько клавиш. Раздался такой скрипучий звук, что брат и сестра перепугались.
– Никогда больше не делай так! – приказала Джулия.
– Слушаюсь и повинуюсь! – в тон ей ответил брат.
В шкафу с пометкой «палеография» ребята заметили пустое место – там прежде стоял «Словарь забытых языков».
– Чтобы понять историю этой виллы, – сказал Джейсон, – нужно узнать историю жизни её последнего владельца.
– Нестор сказал, что здесь должно находиться генеалогическое дерево семьи Мур. – заметила Джулия. – Но ничего такого пока не вижу.
Они поискали на полках, предполагая, что это может быть какая – то массивная пыльная книга. После недолгих поисков открыли дверцу, затянутую медной сеточкой, и увидели несколько одинаковых книжек в чёрных матерчатых переплётах, с позолоченными цифрами на корешках.
– Возможно, вот эти. – предположила Джулия, взяв ту, что показалась ей новее других.
На фронтисписе – пусто.
Внутри, после нескольких, тоже чистых, страниц, оказался стилизованный рисунок генеалогического дерева, а потом чёрно – белый снимок человека со строгим взглядом, огромными белыми бакенами, в военной британской форме, и на фоне – слоновий бивень.
Подпись под фотографией сообщала, что этот мужчина – Меркури Малькольм Мур, а даты его рождения и смерти относились к позапрошлому веку.
За фотографией следовали письма и самые разные документы, скреплённые друг с другом, чтобы не перепутались, и переложенные тонкой папиросной бумагой, какой обычно прокладывают фотографии. На многих письмах сохранились марки со знаком почтового гашения, виднелись старые почтовые штемпели и разные необычные надписи.