– Стало быть, я могильщица, которую оставили не у дел восставшие мертвецы. И значит, мы не в состоянии выплатить дядины игорные долги. – У Рин дрогнула рука: колючка оцарапала ей костяшку пальца. Она сунула палец в рот, по языку расплылся медный привкус крови. – Придется нам искать другой способ.
Слова Гарета все еще звучали у нее в ушах – «долги взаимно уничтожаются». Если бы удалось доказать Эйнону, что отец не сбежал от работы, если бы нашлось свидетельство, что он в самом деле погиб на руднике…
Она закрыла глаза, сунула руку в карман и погладила потертую деревянную ложку любви. Сломанную пополам, с острым краем. Половина у нее, половина у отца. Безмолвное обещание вернуться.
Живым свойственно давать обещания, которые они не в силах сдержать.
Глава 5
Ночь Эллис провел, отлеживаясь в «Рыжей кобыле».
Ему казалось, что его ударили молотком по телу: мышцы сводило судорогой, боль пронзала ребра, устремлялась вниз по позвоночнику, расходилась по пояснице. Она отказывалась утихать. Она пожирала его, как пламя пожирает древесину. Она отнимала и отнимала силы, и все, что он мог – лежать на соломенном тюфяке, раздираемый скукой и страхом. Страхом, что на этот раз его не отпустят. Что на этот раз боль наконец одолеет его.
Он жевал ивовую кору, волокна которой застревали между зубами. Кора отчасти избавляла от мучений, но всего на несколько часов. Когда ему становилось легче, он работал над предварительными набросками карт. А потом закрывал глаза и ждал. Ждал, когда утихнут спазмы, когда он вновь сможет управлять собственным телом.
Наконец следующим утром ему удалось сойти по лестнице, ступая как можно мягче и осторожнее, пока он не очутился в зале таверны. Столы были сколочены из досок, положенных на винные бочки, полы неровные, но вкусно пахло едой. Несмотря на ранний час, какой-то бородач уже дремал в углу, привалившись к бочонку.
При виде Эллиса Инид просияла.
– Стало быть, полегчало тебе? – спросила она, придвигая к нему тарелку с колбасками. Он кивнул в ответ, поблагодарил и взялся за вилку. За едой он прислушивался к разговору за столиком неподалеку.
– …куры пропадают, – говорила какая-то женщина. – Или воры, или лиса слишком уж осмелела.
– А может, Эйнон решил брать арендную плату домашней птицей.
Кто-то фыркнул, потом послышался еще один голос:
– Он забрал еще больше железа. Неправильно это, как он обставляет дело. Если бы можно было просто взять его…
– Ты бы его уже присвоил, Рис. – Послышался смех. – Это собственность кантрева. Конечно, он вправе забрать ее. А если кому-то вздумается поднять шум, придется с ним судиться. Никто возражать не станет.
– Я слыхала, он собирается его продать, – вступила в разговор женщина. – И на эти деньги набить амбары к зиме.
– Ну, этих запасов нам не видать как своих ушей, так что ешь, пока еще можно, девочка. Пока землю не сковал мороз.
Эллис слушал и ел, не поднимая глаз. Он постоянно чувствовал обращенные на него взгляды, и хотя это ощущение было знакомым, от него становилось неуютно.
– А это кто такой? – На этот раз голос понизили до шепота.
– Путник, – вполголоса откликнулся другой посетитель.
– Торговец?
– Молодой слишком.
– Зверолов?
– Ты на его сапоги погляди – швы-то какие. Только знать такие и носит. Должно быть, родня Эйнона.
Мало кому удавалось верно определить, кто он такой: одни, оценив его одежду и манеры, считали его беспутным богачом, другие – вором, который обобрал какого-нибудь богача. Так или иначе, купцы всегда завышали для него цены.
И пожалуй, обиднее всего было то, что Эллис не мог возразить никому из них.
Он в самом деле принадлежал к тем, за кого его принимали, и в то же время таковым не был.
Эллис опустошил тарелку и вышел, чтобы в первый раз как следует осмотреть Колбрен.
Составление карт – это прежде всего подробности, точнее, знание, какие из этих подробностей указать на карте, а от каких отказаться. Эллису вспомнился его первый урок и слова учителя о том, что картография – ответственное ремесло. Благодаря картам выигрывают или проигрывают войны, странники сбиваются с пути, исчезают целые деревни.
На большинстве карт Колбрен существовал в виде точки возле леса. В половине случаев даже название не подписывали, и Эллис видел, как это упущение отражается на жизни деревни. Несколько домов стояли заброшенными. Одежда местных жителей пестрела заплатами, износилась и вытерлась от старости, некоторые подростки разгуливали босиком и с грязными коленками.