Марина, окончательно исчерпав все новости, проходила в комнату, устало садилась на диван, бессильно опустив руки:
— До того устала, сил нет…
Она была врач-ортодонт, исправляла врожденные недостатки зубов у детей.
Иной раз Марина жаловалась:
— Закрою глаза и все время вижу зубы, одни лишь зубы, кривые, прямые, лопаточкой, налезающие друг на друга, выпирающие наружу, мелкие, крупные, тупые…
И передергивала плечами:
— Жуть, да и только!
Однако работу свою любила и думать не думала переменить специальность, переквалифицироваться или просто уйти отдохнуть…
Алексей был «талант». Так говорили все. Прежде всего так считала Марина. Прижимая к груди длинные, тонко вылепленные ладони с хорошо тренированными пальцами, она утверждала:
— Поверьте, не потому, что это мой муж, но он и в самом деле почти гений. Можно сказать, без пяти минут…
Он был врач-рентгенолог, недавно защитил диссертацию. Тема диссертации была сложная.
Защита прошла блестяще. Сам профессор Варшавский, заведующий отделением института, в котором работал Алексей, сказал:
— Я горжусь тем, что вы, Алеша, были моим учеником…
— Был и остался, — нашелся Алексей, — поверьте, Станислав Платонович, до конца своих дней остаюсь вашим учеником…
Алексей никогда никому не льстил, говорил только то, что думал.
— Излишнее прямодушие иной раз не приносит никакой решительно выгоды, — говорил все тот же профессор Варшавский, сощурив свои заплывшие глазки. — Однако ваши слова, друг мой, не могут не тронуть меня, хотя, поверьте, я вовсе не тронутый, разве лишь молью…
И первый смеялся, в восторге от собственного витиеватого остроумия.
Марина и Алексей работали в одном лечебном институте, только, само собой, в разных отделениях: она — в детском, он — в рентгеновском.
Часто случалось, их смены не совпадали. Марина не скрывала, что скучает без Алексея, весь дом как-то пустел без него, не хотелось ничего делать — ни убирать в комнате, ни стирать, ни готовить. Она брала книжку, но читать не могла, то и дело поглядывала на часы; наконец раздавался долгожданный звонок, она мчалась открывать дверь. Он, сам…
И сразу же теплело на сердце.
Он был, конечно, добрый, однако порой, не выдержав, упрекал ее, мягко, настойчиво:
— Все-таки, старуха, могла бы хотя бы комнату привести в порядок, а то, гляди, все набросано, накидано, кругом бедлам…
— Ну что я могу сделать, Алешенька, — оправдывалась Марина, — я без тебя как без рук — в буквальном смысле слова. Руки отваливаются, если тебя нет, ничего не хочется делать…
Как-то ее подруга, врач-терапевт Ирена Шаховцева, высокая, холодноглазая красавица, придя в гости к Марине, сказала неодобрительно, кривя прекрасные, затейливо очерченные губы:
— Нельзя так любить мужа.
— Почему нельзя? — спросила Марина.
— Потому что это недипломатично. Постарайся хотя бы как-то прятать свою любовь, а не то…
— А не то?.. — спросила Марина.
— А не то приешься ему, так и знай!
— Неправда, — горячо воскликнула Марина, — никогда я ему не приемся, можешь не сомневаться.
— Сомневаюсь, — возразила Ирена, — попробуй есть все время один лишь шоколад, как думаешь, надоест?
— Шоколад — да, только не я Алеше, — утверждала Марина.
Она была уверена в себе и в нем. Они полюбили друг друга, еще учась в институте, и по сей день любовь их, казалось, была неисчерпаема.
Первого марта должно было исполниться девять лет со дня свадьбы.
— Надо отметить, — решила Марина, — пусть не круглая дата, а все равно, за все эти годы мы ни разу не отмечали, теперь пришло время!
— Валяй, — поддержал ее Алексей, — тем более на днях я получаю гонорар за свою статью в журнале, так что действуй!
Марина была энергична и предприимчива. Все хлопоты охотно взяла на себя, приготовила сациви из кур, зажарила мясо по бабушкиному рецепту вместе с черносливом, картошкой и луком, напекла пирогов. Ирена — великий мастер салатов — приволокла из дома огромную миску с салатом по-французски: яблоки, капуста, апельсины, зеленый лук, петрушка — и все это щедро облито оливковым маслом пополам с майонезом.
Алексей пропылесосил коридор, комнату и кухню, порошком протер кафель в ванной. Квартира заблестела, словно бриллиант, вымытый в нашатырном спирте.
Гостей было немного, все больше друзья, с которыми вместе учились в медицинском институте. С работы была лишь лучшая подруга Марины Ирена, неотразимая в строгом черном платье, с серебряной цепочкой на груди.