Мы разошлись давно, тому уже лет десять, но до сих пор терпимы друг к другу, доброжелательны, а когда встречаемся, то мирно беседуем или наперебой острим, у нас такой стиль.
К слову, этот стиль по душе Тусе, она тоже любит непринужденно острить, подшучивать надо мной, над матерью и подчас над собой.
Рано утром следующего дня Туся подъехала ко мне, и мы отправились на моем белом «жигуленке» к ним, в Синезерки.
Туся села рядом со мной, Аут оперся передними лапами о спинку моего сиденья и всю дорогу исправно дышал мне в ухо.
Примерно через час с небольшим мы были на месте.
— Остановись вот здесь, — скомандовала Туся.
Я остановился возле низенького, облезлого забора из тонкой «вагонки».
За забором виднелся домик-крошечка в три окошечка, окруженный садом. По дорожке сада к нам шла Валя.
— Вот это да, — сказала, — откуда вы? Да еще оба сразу?
— А ты что, недовольна? — отпарировала Туся.
— Нет, почему же, — сказала Валя. — Напротив…
— Вот и хорошо, — прервала ее Туся. — Мы тебе все объясним после. А теперь, ма, чаю! Полцарства за стакан чаю!
— Хорошо, — покорно отозвалась Валя. — Получишь чай и за более дешевую цену.
Я огляделся кругом. Тишина, пчелы жужжат над молодой яблоней. Поодаль стоит еще несколько тонкоствольных вишен и груша. И единственное старое дерево — береза, неподалеку от террасы. Трава по колено, некошеная, густая…
— Нравится? — спросила Туся.
Я кивнул.
Туся озабоченно заметила:
— Правда, все маленькое, словно игрушечное.
— А тебя больше устроил бы стадион или римский колизей? — спросил я.
Тусино лицо просияло.
— Значит, ты согласен поселиться у нас?
— А мама не будет против?
— Вот еще, — Туся усмехнулась. — Почему это мама будет против?
Я мог бы ответить на ее вопрос, но мне не хотелось сейчас говорить, хотелось только стоять вот так под березой, подставив лицо солнечным лучам, которые с трудом пробивались сквозь ветви, стоять и слушать, как несмолкаемо жужжат шмели и пчелы…
— Сейчас будем чай пить, — сказала Валя, подойдя к нам и внимательно вглядываясь в меня. — Как здоровье?
С той поры как я заболел, обе они, Валя и Туся, считают своим долгом спрашивать при встрече о моем здоровье. Туся, я знаю, спрашивает от души, а Валя, думается, от хорошего воспитания, оттого что всегда следует интересоваться здоровьем человека, которому за сорок.
Самой Вале ровно тридцать семь и два месяца. Это я знаю точно.
— Ему здесь, по-моему, нравится, — сказала Туся.
Взяла меня за руку, вместе со мной вошла на террасу.
— Начинаем осмотр, — сказала Туся.
Терраса походила на ящик, в котором хранят масло или пиво; посередине стол, две миниатюрные табуретки, а на узких окошках — совсем крохотные занавески, васильковые в белый горошек.
— Идем дальше, — командовала Туся. — Продолжаем осмотр. Вот эта комната наша с мамой, а это твоя. Усек?
В комнате, предназначенной для меня, стояла раскладушка и малюсенький, совсем кукольный столик. Больше там ничего не было и ничего не смогло бы поместиться.
— Как, устраивает? — спросила Туся.
— Нас с Аутом вполне.
— Вот и отлично, — великодушно произнесла Туся. — Что и следовало ожидать.
С той поры прошел месяц. Я остался жить в Синезерках.
Когда я не еду в город, то завтракаю и обедаю вместе с Тусей, она готовится в институт и потому большей частью сидит на даче.
По субботам приезжает Валя. Мы с Тусей встречаем ее на машине.
С виду мы вполне респектабельная, дружная семья: живем вместе, ходим на речку купаться, в лес за ягодами, вечерами подолгу гуляем вдоль берега. По воскресеньям я шеф-повар, на мне лежит праздничный обед. Туся считает, что я непревзойденный кулинар.
Я научил ее варить плов и печь пироги из слоеного теста.
Однажды Туся сказала:
— Если бы всегда так было…
— Как так? — спросил я.
— А то сам не знаешь? — удивилась Туся.
Я не стал больше допытываться, и без того понял, что она хотела сказать. Самое ее большое желание — чтобы мы жили все вместе, как и полагается в обычной, нормальной семье. Но что же делать, если все сложилось иначе?
Туся считает нас, меня и Валю, эгоистами, которые думают только о себе, а о ней просто-напросто забывают.
Неужели она права?
Моя мама вполне современная женщина. Что называется, на все сто двадцать пять с половиной.
Деловита, энергична, начисто лишена сентиментальности, никогда не комплексует, а потому всегда чувствует себя уверенно, добра в пределах допустимого и абсолютно обязательна. Если дала обещание сделать что-либо, можно не сомневаться, слово свое выполнит.