Козырев никого не видел, ничего не замечал. Все время думал о брате, с которым уже не чаял повстречаться когда-нибудь снова. И вот — пришлось…
Он и сам не сознавал, как велика его привязанность к брату до тех пор, пока не пришло письмо от подполковника Лазутина.
По сей день, ведь сколько лет миновало с той поры, помнилось ему это письмо, лиловые чернила, косые, сползающие вниз буквы, шероховатая, серая бумага…
«Ваш сын пропал без вести…»
Пропал без вести… Это же еще не конец, не самое страшное, мало ли сколько солдат, случалось, пропадало без вести и надолго, а потом вдруг являлись домой живехоньки, целехоньки…
Так утверждал отец, мать и Василий слушали его, не перебивая; мать веселела, глаза ее начинали искриться в улыбке, совсем как раньше, и Вася тоже веселел, веря отцу, надеясь, даже почти не сомневаясь, что Сережа вернется, конечно же вернется…
Не мог он погибнуть, никак не мог, кто другой, только не он!
Менаду ними была разница в шесть лет, но в то же время ощутимая в отрочестве, в ранней юности.
Младшему двенадцать, старшему восемнадцать. Младший еще ребенок, старший уж окончил школу, поступил работать. Уже на равных с отцом являлся домой с завода, садился за стол, мать подавала обед, и он ел и беседовал с отцом о заводских делах, одинаково интересовавших обоих. Брат работал на том же заводе, где и отец, пока не уехал в летную школу.
«Что было в нем главным, доминирующим? — думал Козырев, глядя на ребят, стоящих в почетном карауле возле гроба старшего брата. — Мягкость? Нет, он совсем не был мягким, напротив того, очень требовательным, даже подчас жестким. Заботливость? Да, он был заботлив и к нему, младшему, и к родителям, мать говаривала иногда: «Сережина жена будет счастливая, потому что Сережа хорошим мужем будет…»
Ошиблась мать. Ни мужем, ни отцом Сережа не стал…
И все-таки главным, основным в его натуре было чувство справедливости. Да, вот это и была основная черта Сережи.
Мать рассказывала, еще тогда, когда Сережа учился в младших классах, он смело бросался в драку со старшими ребятами, не боялся никого, сколько бы их ни было.
Так было однажды, Сережа учился тогда в третьем классе, он вернулся из школы избитый, с огромным синяком под глазом, все руки в ссадинах.
— Что случилось? — спросила мать.
— Ничего, — ответил Сережа, потом все-таки рассказал: два пятиклассника хватали девочек во дворе за косы и мазали косы чернилами.
— Девчонки ревут, а все кругом смеются, — сказал Сережа.
— И ты не выдержал? — спросила мать.
— Да, — ответил Сережа. — И я не выдержал…
Таким он оставался и впоследствии, став взрослым.
Как-то, в ту пору Сергей уже работал на заводе, он явился с работы, сказал отцу:
— Я себе нынче выговор заработал…
— За что? — удивился отец.
— За Ларионыча.
Ларионыч был мастер, давний знакомый отца.
— За Ларионыча? — переспросил отец. — А что случилось?
— Я ему сказал, не хочу от него слышать никаких замечаний.
— Почему так? — спросил отец.
— Пусть сперва протрезвеет, а то от него за километр водкой разит, я не хочу, чтобы он мне выговаривал и перегаром на меня дышал…
Отец поначалу рассердился:
— До всего тебе дело! Старому человеку уж и выпить нельзя?
— Пусть дома пьет сколько хочет, — сказал Сережа. — А на работе не должен пить ни капли!
И добавил:
— Мы с моим сменщиком написали на него заявление в партком, там, надеюсь, разберутся, что к чему…
— Я бы не стал писать, — сказал отец.
— А я стал, — возразил сын. — И если надо будет, еще напишу…
Как он и ожидал, партком разобрался, что к чему. Выговор с Сережи был снят. А вскоре Ларионыча понизили в должности за систематическое пьянство. А потом и вовсе — предложили уйти.
Отец спросил как-то Сережу:
— Скажи по совести, тебе его жаль?
— Кого? Ларионыча? Жаль, — подумав, ответил Сережа. — Но работать на нашем заводе он не должен. Раз не может не пить, пусть уходит с завода…
Одно время, до отъезда в летную школу, Сережа был комсоргом цеха. Возвращался домой поздно, вечно приходилось разбирать чьи-нибудь дела; кого-то обидели, кому-то не дали путевки в дом отдыха, отказали поместить в общежитие, несправедливо лишили премии.
Не только молодые рабочие, но зачастую и многие старшего возраста охотнее шли к Сереже, чем в завком или даже к директору.
— Сергей Козырев в обиду не даст, — говорили о нем. — Сумеет отстоять каждого…