- И уже, судя по всему, не будет, - перебил его монотонное чтение Холмский. - Так где провел свое счастливое детство Дмитрий Харитонович?
- В небольшом городке под Полтавой, туда уже направлена молния на розыск, хотя родных у него там не осталось.
- Понятно..., - задумчиво протянул Холмский. - Пирожки с вишнями от бабушки Анны, ночная рыбалка и ловля раков на фонарик в очаровательных местных бочажках, босоногие черноокие красавицы, Олеси и Оксаны, обжигающие своим взглядом... Это уже кое-что...
- А откуда вы знаете, что его бабку по материнской линии звали Анна? несказанно удивился Галкин.
- Да нет, - вздохнул Холмский, - ниоткуда не знаю. Просто случайное попадание, из общих представлений об этом крае. Так кто есть бабушка нашего героя?
- Анна Яновна Сандомирская, осколок древнего шляхетского рода, которые когда-то владели обширными угодьями на Полтавщине. Сейчас далекие их потомки живут в Кракове, туда также отправлена телеграмма по розыску Серебрякова.
- Ого! Это тоже интересно, но более подробной информации, естественно, нет?
- Можно получить, но на это уйдет несколько дней - нужно будет связаться с тамошними архивами, - принялся было обстоятельно объяснять Галкин. Для меня самого слово "архив" своей громоздкостью и холодностью всегда напоминало слово "айсберг".
Холмский обескуражено отмахнул рукой, дескать, не надо, прошелся по квартире, заглянул на кухню, внимательно изучил пометки на настенном календаре, угукнул, что-то записал в свою записную книжку, снова вынырнул в прихожую.
- Это его кабинет? - тронул он ручку одной из дверей.
- Да, - отвечал Галкин. - Напротив спальня жены, далее гостиная.
- Что значит "спальня жены"? Он спал в кабинете?
- Да, последние два года супруги чаще спали отдельно.
- Причина? - вскинул брови Холмский.
- Дмитрий Харитонович часто работал до поздней ночи, поздно возвращался. Но и еще, как я сам догадываюсь по разговору с ней, - некоторая усталость друг от друга...
- Теперь это называется "работать до поздней ночи", - иронично отметил Холмский. - Но меня вот что интересует в первую очередь - все ли личные вещи Серебрякова на месте?
- По словам жены, все на месте, за исключением тех мелочей, за которые она не может ручаться. Так, например, ей кажется, что с книжных полочек в кабинете хозяина исчезло несколько книг. Но каких именно - она также сказать не в состоянии. Все остальное - на месте, включая личное белье.
- Кроме книг пропала еще и пара стоптанных домашних тапочек, - добавил, улыбаясь, Холмский. - Пойдем-ка лучше смотреть кабинет.
Кабинет действительно оказался похож на кабинет - все его стены, кроме окна и двери, были заняты книжными полками и стеллажами. Перед окном стоял большой письменный двухтумбовый стол, справа от стола, в углу, расположился диван, на котором, очевидно, его бывший хозяин и коротал свои уединенные ночи. На полочках, кроме книг, в нескольких местах стояли фотографии. Пара фотографий стояла также на столе, рядом с компьютером. На последний Холмский сразу обратил свое внимание.
- Что-нибудь интересное в этом ящике было? - тотчас спросил он Галкина.
- Деловая переписка, контракты, сведения о партнерах, интернетовские проспекты по турпоездке в Краков, куда он ездил отдыхать с супругой в прошлом году...
- Личные записки?
- Ничего личного не обнаружено.
- Странно! - отметил Холмский. - Компьютер, все-таки, вещь персональная, должны же быть хоть какие-то следы пребывания конкретной личности на этом цифровом носителе информации. А какие, интересно, обои на этом компьютере?
- Обои? Не понял.
- Ну, картинка, которая остается на экране рабочего стола компьютера.
- Картинка? Хм... Не помню... А, картинка! Пейзаж какой-то... Вспомнил! Деревенский дом осенью. Освещенный солнцем двор, во дворе перед крыльцом клен, весь двор усеян опавшими кленовыми листьями.
- Понятно, - коротко сказал Холмский. - А это что за фото? - он кивнул на одну их фотографий, на которой был заснят тихий закат на небольшой, спокойной реке с вербами по берегу.
Галкин посмотрел в указанную сторону.
- Я так понял, речушка в тех местах, где он провел детство, называется, кажется, Луга, с ударением на первый слог...
- Тихая, спокойная Лу'га, а вокруг заливные луга', - задумчиво протянул Холмский, - эт', наверное, хорошо... И только трудолюбиво жужжат пчелы над буйно раскинувшемся разнотравьем... Да нет, - спохватился он, - река Луга это под Петербургом; здесь это, скорее, Псёл. "Чуден Псёл при тихой погоде, когда вольно и плавно мчит сквозь леса и горы он полные воды свои!"... Да... Гоголевские места!... Забавно, кстати, как будет родительный падеж от слова "Псёл"? Но еще интереснее, на месте ли остались книги Гоголя? - вдруг встрепенулся Холмский и принялся внимательно обследовать книжные полки.
- Точно, это Псёл, вот на обороте второй фотографии подписано "Псел, май 1966 г." - сказал я. На фотографии, которую я снял со стола, был изображен могучий дедуган в пчелином накомарнике, стоящий среди небольшой пасеки на берегу реки. Рядом с дедом стоял пацаненок лет десяти, который сладострастно облизывал кусок вощины с сотами.
Холмский мельком взглянул на фотографию, не прерывая своих поисков на книжных полках. "Ага!" - воскликнул радостно он, словно бы кого-то уличив.
Что означало его радостное "Ага!", оставалось только догадываться, так как он не стал вдаваться в более подробные объяснения, потому что, удовлетворенно урча, начал вытряхивать с книжной полки найденного Гоголя.
- Странно! - сказал Холмский, просмотрев все книги, - Но все на месте.
- Что же тут странного? - не удержался от едкого замечания я. - Уж во всяком случае это естественнее того, как если бы что-нибудь отсутствовало.
- Это не подтверждает гипотезу, но и не опровергает ее! - продолжал бормотать Холмский и снова начал что-то искать на книжных полочках. В плотно стоящих рядах он исследовал два места, где несколько книг отсутствовало. Паустовский, - ну, допустим; бухгалтерия, "Капитал" Карла Маркса, это можно понять, но соседство странное; "Сигуранца", а это ему еще зачем? "Из книг Ф.И. Антонова", рязанское издательство "Печатник"! Посмотрим подробнее... Странно, но интересно. Ну, и что из этого можно выудить? А ничего существенного. Кто такой Антонов, как его искать? Ищи ветра в поле! Разве что, действительно, посмотреть атласы автомобильных дорог? Где же они могут здесь быть? А вот они - "Тверская", "Владимирская" и наша "Рязанская область". И куда же мы тут могли ездить? Ага, а вот это можно и отметить. Но, все равно, - это вилами на воде писано. С таким же успехом можно гадать на кофейной гуще. Нет! - вдруг резко сказал он. - Все это ерунда! Так дела не заладишь. Надо искать вещи интеллектуально-интимные - личный дневник, заметки и прочее.
- А вот этого-то как раз и нету ничего! - радостно сообщил Галкин. Соколов тоже обратил на это внимание, обыскали все, что могли - нету! В столе полно деловых бумаг, но все напечатано на принтере, его только подписи. Все либо уничтожено, либо исчезло другим путем.
- Мудрое замечание! - хмыкнул Холмский. - Как говаривал наш покойный партийный лидер, тут одно из двух: либо она девственница, либо нет. Что ж? Бел день, да ночь черна! Думаю, - обратился он ко мне, - что нам здесь больше нечего делать. Все, что можно было увидеть, я уже увидел.
- Ну и что увиделось? - полюбопытствовал Галкин. - Удалось увидеть то, что вы ожидали?