Однако, времени на размышления у меня не было. Нужно срочно сообщить Верджилу об убийстве, иначе он меня по головке не погладит. Он и так брюзжит из-за того, что я вмешиваюсь в его расследования, а уж если он заподозрит, что я затеял собственное дознание, от меня живого места не останется. Позвонить отсюда было невозможно, поэтому я сел в машину и отправился на поиски ближайших соседей Филлис.
Угадайте, кто оказался ближайшим соседом Филлис? Хозяин свинофермы на пригородном шоссе.
Эти свиньи, наверное, чем-то больны, и их постоянно тошнит. Когда я вышел из машины и глотнул этого запаха, желудок мой мучительно сжался.
Хозяин, который открыл мне дверь, испытал, видимо, то же самое, когда обнаружил на своем крыльце не свинью, а человека. Но я решил, что это с непривычки, ведь сюда, скорее всего, нечасто заглядывают гости. По вполне понятным причинам.
Мы стояли и удивленно пялились друг на друга. Говорят, люди чем-то похожи на своих домашних животных. В данном случае сходство было ужасающее. Толстый, лысый коротышка с маленькими карими глазками, круглыми розовыми щечками и седой щетиной на подбородке, в линялом комбинезоне, туго обтягивающем массивное брюхо, — Хряк, да и только, — босой, в белой футболке, усеянной коричневыми пятнами. Думать о происхождении этих пятен не хотелось. Но я думал против желания.
Хряк таращился на меня ещё несколько мгновений, потом повернул голову и сплюнул. Я не видел, стоит ли у его дверей плевательница, но надеялся, что стоит.
— Здравствуйте, я…
Больше я ничего не успел сказать, Хряк прервал меня — чем бы вы думали? — хрюканьем.
— Да знаю я, кто ты такой. Ты братец Элмо Блевинса, прально? Ты этот, как его… — он косился на меня сквозь прищуренные глазки, пытаясь вспомнить.
Я кивал. К этому привыкаешь в наших местах. Я мог человека отродясь не встречать, и все же он меня знал. По крайней мере, так я думал, пока Хряк не закончил свою мысль:
— …ты преступник!
Я резко перестал кивать.
И к этому привыкаешь в наших местах. Кто-то знает кого-то, кто знает кого-то, кто, в свою очередь, знает кого-то, кто знает тебя. В такую игру мы играли в младших классах: по кругу шепотом пускают историю, и дойдя до последнего игрока, он даже близко не напоминает свою начальную версию. Так и сейчас. Хряк, наверное, краем уха слышал, что я имею какое-то отношение к закону. Просто, благодаря «испорченному телефону», я очутился на другой стороне этого самого закона.
Не удивительно, что он так испугался, увидев меня на пороге.
Я терпеливо улыбнулся.
— Насчет того, что я брат Элмо — Хаскелл Блевинс — вы не ошиблись. Но я частный детектив, — я замолчал, как бы предлагая Хряку представиться самому. Но он продолжал молча щуриться, и я понял, что он не желает вступать ни в какие отношения с человеком, портрет которого в ближайшем будущем поместят в графе «Особо опасен».
Я улыбнулся ещё шире и поспешно проговорил:
— Мне необходимо воспользоваться вашим телефоном. Вы позволите?
Хряк отступил на шаг, словно для того, чтобы иметь возможность оперативно захлопнуть дверь при малейшей опасности. Я так и ждал, что он ответит что-нибудь в духе «Нет, нет и нет, клянусь каждой щетинкой на моем подбородке!». Но он покачал головой и пробубнил:
— Не-а, никакой ты не детектив. Я другое про тебе слыхал, — и взялся за ручку двери.
Я поспешил улыбнуться ещё шире.
— Я раньше работал полицейским. В Луисвиле. Может, вы это слышали.
Хряк качал головой и щурился.
— Не-а, нет. Са-авсем не это. Ничё па-адобного, — он прожевывал окончания и безбожно растягивал гласные. — Слыхал я, чё про тебе грят: что ты недавно из тюряги вышел.
Вот это здорово! Я, конечно, порядком подустал от службы в Луисвиле и рад был удрать оттуда, но все же мне никогда не казалось, что работа в полиции сродни пребыванию в каталажке. От улыбки у меня уже щеки болели.
— Послушайте, я, честное слово, работал в полиции, и сейчас я, честное слово, частный детектив, и мне, честное слово, необходим телефон, чтобы доложить шерифу об… — черт, чуть было не сказал «об убийстве». Тогда бы Хряк наверняка решил, что это я повинен в смерти Филлис. А теперь объезжаю ближайшие дома, уничтожая возможных свидетелей, видевших на шоссе мою машину. Я быстро поправился: — О несчастном случае.
Вместо ответа Хряк снова сплюнул.
До меня запоздало дошло, что когда люди пользуются плевательницей, должно раздаваться металлическое «дзинь». Я же ничего подобного не услышал. Хотя прислушивался. Очень чутко прислушивался.
После чего улыбка моя, должно быть, стала окончательно фальшивой. Может быть, именно поэтому Хряк разрешил мне позвонить, но при одном условии: если я не буду заходить в дом. Шнур у его телефона был, наверное, длиной с милю и дотянулся до крыльца.
Я же, после того как понял, что плевательниц в доме нет, не слишком-то и возражал.
Верджил проявил чудеса тугодумия.
— Что? — переспросил он. — Несчастный случай?
Мне не хотелось озвучивать все подробности, пока Хряк, щурясь и плюясь, пялился на меня из-за москитной сетки.
— Верджил, в доме Филлис Карвер произошел несчастный случай. Приезжай НЕМЕДЛЕННО!
Верджил продолжал тупо повторять:
— Какой такой несчастный случай?
Хряк старательно тянул шею, вслушиваясь. Не объяснять же по телефону, что убийство Филлис вряд ли можно трактовать как трагическую случайность. Содеянное явно носило целенаправленный характер. Я вздохнул и, оттащив телефон от дверей насколько позволил шнур, закричал сдавленным шепотом:
— Верджил, несчастный случай вроде того, который приключился шесть недель назад, на птицеферме, помнишь?
Может быть, я был слишком прямолинеен. Верджил испустил такой вопль, будто это он был жертвой, а вовсе не бедная Филлис.
— О НЕ-Е-ЕТ! О Боже! Боже-боже-боже… Не хочешь же ты сказать, что ее…
— Да, Верджил, да, — произнес я как можно мягче.
Так. Верджил воспринял новость гораздо хуже, чем я предполагал. Я же говорил, к правонарушениям в округе Крейтон он относится как к личному оскорблению. Верджил убежден, что люди преступают закон только ради того, чтобы позлить его.
— О боже-боже-боже! Ой, мамочки, царица небесная! — и прочее, в том же духе. — Ужас, ужас, правда? Кошмар, кошмар, Господи!..
Мне пять раз пришлось повторить имя шерифа, прежде чем удалось вывести его из прострации. Вот как это звучало.
— Верджил. Верджил. Верджил! ВЕРджил! ВЕРДЖИЛ!!!
Ох, зря я это сделал. Фраза, которую он произнес после, заставила меня крепко пожалеть об этом.
— Боже мой, Хаскелл, всюду, где ты появляешься, кто-нибудь умирает!
Ну, это, допустим, небольшое преувеличение. Я здесь целый год нахожусь, а убитых всего двое. Можно подумать, меня пора называть Хаскелл Моровая Язва. Читая мои мысли, Верджил добавил:
— От тебя скоро будут бегать, как от чумы!
Нет, от переизбытка доброты наш шериф не умрет.
— Я тут не при чем. Меня там даже не было. Я эту женщину едва знал… — Хряк по-прежнему глазел на меня, нервно гоняя табачную жвачку по всему рту. Я, кажется, выбрал не самый удобный момент, чтобы доказывать, что не являюсь Поцелуем Смерти в человеческом обличье. — Верджил, ты можешь сейчас приехать?
Я объяснил шерифу, как добраться до дома Филлис — задачка не из легких — и повесил трубку. Глазки-щелочки Хряка глядели с недоверием и подозрительностью, когда я отдавал ему телефон.
— Благодарю за помощь, — сказал я, с трудом растягивая губы в улыбке.
Он даже не моргнул.
— Эй, так ты гришь, Филлис Карвер попала в аварию на дороге? «ауарию», произнес он. — Чёй-то за авария-то? — Хряк даже не считал нужным притворяться, что не подслушивал.
Видимо, у него сложилось плохое мнение о хороших манерах. Мне показалось, что врать дальше бессмысленно. К вечеру весть о смерти Филлис разнесется по всей округе.