— Алан, — рука Кэсси прошлась по моей груди, шее, пальцы запутались в волосах.
Я почувствовал, как она наклоняет мою голову вниз, а сама поднимается на цыпочки. Ее язык скользнул по моей верхней губе, очерчивая контур. Чеееерт!!!
— Детка, не надо… — застонал я ей в рот.
— Ты такой сладкий, — Кэсси посасывала мою нижнюю губу, чуть прикусывая.
— Черт, — я сорвался, сминая ее рот, проталкивая свой язык сквозь ее губы.
Кэсси запрокинула голову, отдавая мне инициативу, полностью растворяясь в поцелуе, и снова вздрагивала, но теперь уж точно не от страха. В голове зашумело, хотя я практически не пил. Похотливая тварь вновь ожила во мне. Я смял ее зад, прижимая Кэсси к шкафу своим пахом.
Свихнулся. Сдурел. Спятил.
Ее запах. Ее кожа. Ее стоны.
Приподняв, я усадил ее вкусную попку на столешницу возле раковины. Мои руки скользнули под свитер Кэсси, растирали кожу на животе, поглаживали ребра, сжимали грудь.
Лифчик! Какого дьявола она не надела лифчик!
Я-В-ТАКОЙ-ЗАДНИЦЕ!!! Идеальные груди сами прыгнули мне в ладони. Я зарычал, отрываясь от ее губ, чтобы глотнуть воздуха и присосаться к шее.
Кэсси прерывисто задышала, когда я начал пощипывать ее и без того напряженные соски.
И тут мою голову пронзила жуткая боль. Кэсси тянула меня за волосы назад, заставляя оторваться от нее.
— Ааа, дерьмо, отпусти, — проскулил я. — Больно же.
— Надеюсь, тебе будет еще больнее. Картер, — она оттолкнула меня и спрыгнула со стола. — Когда он будет падать.
Она схватила меня за ширинку, слегка сжала. На одно унизительно-слюняво-сладкое мгновенье показалось, что я сейчас кончу прямо в штаны. Но Кэсси тут же отпустила мое торчащее хозяйство.
— Какого черта? — я еще не придумал что… Но — КАКОГО ЧЕРТА?!
— Такого! — обрубила Форман. — Тебе теперь на неделю хватит фантазий для веселой ручной работы, шеф.
— Ты! Ты! — проклятье, я опять не могу придумать что… Но — ОНА!
— И если твой приятель надумал поиметь Джинджер на моем диване, пусть потом его покупает, — Кэсси ткнула пальцем в сторону гостиной.
Я проследил глазами направление. Рай, усадив ее рыжую подружку на колени, занимался примерно тем же, чем и я с Кэсси минуту назад.
— Кэсси… — я засунул пальцы в волосы, снова не зная, что сказать… Но — КЭССИ!
— Олень, — гавкнула Форман, рванув из кухни. — Спокойной ночи, — процедила она, взбегая по лестнице наверх.
Я стоял посреди кухни, терзая своей рукой и без того растрепанные пальчиками этой разъяренной фурии волосы.
— Какого черта? — Джинджер нарисовалась в дверях с грозным видом. — Что ты ей наговорил, придурок?
— Ничего, — буркнул я и поплелся к выходу. — Рай, я домой. Тебя подвезти?
— Ааа… Эээ… Наверное, — протянул он.
— Поехали, — я натянул пальто и открыл дверь.
— Джин, я позвоню. Насчет завтра… — Майерс одевался на бегу.
Она только кивнула. Я выскочил на улицу, не дожидаясь Райана, сел в машину и завел мотор.
— Какого дьявола ты все обломал, шеф?! — злобно процедил Майерс, втиснув свой зад на переднее сиденье.
— Я не обязан тебе докладываться, — рыкнул я злобно.
— Субординация, а? — ядовито скривился Райан.
Я не удостоил его ответом. В тишине мы доехали до его дома.
— Счастливо, обломщик.
— Хей! — я вдруг вспомнил его последние слова. — А что насчет завтра?
— Мы хотели заглянуть к Бену. Джин собиралась пойти с Кэсси, — он отстегнул ремень и, уже выйдя из машины, сказал: — Советую тебе придумать, как перед ней извиниться.
— С чего ты взял, что это я накосячил?
— С того, что я первый раз вижу твою виноватую морду. Ты даже после Дженнифер лучше выглядел.
— Ты же знаешь, я Дженнифер пальцем не тронул, — вспылил я снова.
— Вот именно, шеф… — он развел руками и вышел из машины.
Проницательный засранец. Где было твое остроглазие, когда ты принял Форман за проститутку?
Я проводил глазами его спину и поехал домой.
Что вообще сегодня произошло? Она целовала меня. Она наслаждалась. Она позволяла. В чем проблема? Каждый день, что мы проводили вместе, Кэсси дразнила меня: телом, движениями, словами. Какого же черта она взбесилась, когда я отключил контроль?
Я свалился на кровать, понимая, что ее проклятие работает в полную силу. У меня все ломило от неутоленного желания. При этом я прекрасно понимал, что не смогу облегчить эту боль привычным способом. Не хочу сам. Хочу ее.
Уткнувшись носом в подушку, накрыв голову сверху второй, я глухо замычал.