Хитрожопый санитар усердно заскрипел пером, а Малфой, сделав высунувшемуся, было, из подсобки Горбину жест – слинять обратно, задумался, пытаясь непредвзято разложить по полочкам полученную информацию. Грейнджер он по старой памяти недолюбливал, и не только за разбитый на третьем курсе нос, но в том, что у неё настолько поехала крыша, чтобы связываться с «фениксовцами», весьма сомневался. Убить человека она могла. Все они могли – спасибо этой грёбаной Войне, превратившей детей в воинов и раскидавших их по разные стороны баррикад. Но одно дело – убить в бою или защищая жизнь свою или своих друзей, а совсем другое – замучить человека. Хладнокровно (судя по её спокойному поведению) и без всякого повода (для других суждений у него не было достаточно информации). На секунду Драко малодушно решил отправиться на Гриммо и выложить Поттеру всё как есть, но потом подумал о том, какую боль тому принесёт подозрение в предательстве лучшей подруги и невозможность покинуть дом, чтобы самому поговорить с ней, и решил разобраться самостоятельно. И так уже их с Гарри связь могла доставить тому много неприятных моментов, и хоть Малфой сразу после получения известия и поспешил прикрыть сознание, но неизвестно было, что успел почувствовать и понять Поттер.
– В-в-вот, г-готово, – Чейз протягивал ему исписанный с двух сторон листок пергамента. – Хорошо, надеюсь, ты ничего не утаил. А теперь, мой тебе совет, немедленно убирайся из лавки и сдайся первому же аврорскому патрулю. Если промолчишь о трупе и нашем с тобой разговоре, тебе оформят явку с повинной, а иначе… – Иначе? – похоже, Чейз ещё не понимал, что арест не самая страшная из ожидающих его бед. – Как думаешь, что сделает папаша Горбин с человеком, из-за которого в Лютном началась вся эта карусель? Парень, тут и не такие, как ты, пропадали бесследно. – Я понял, уже бегу! Только не выпускайте Горбина и его мордоворотов из подсобки! – У тебя пять минут, – Малфой с удобством устроился за прилавком и перечитал настроченный Чейзом опус. Слегка сумбурно и немного коряво, но тот написал достаточно, чтобы без всякой политической подоплёки прикрыть Криви и его контору на веки вечные. Выждав для верности ещё пяток минут, Драко отправился к чёрному выходу, на ходу накинув на голову капюшон мантии, а в тёмной подворотне просто растворился в тенях. Ему предстояло ещё много работы, очень много работы. Мало кто знал, но любая нелегальная деятельность нуждалась во вливании денежных средств, и немалых. У его отца они в своё время были. Новый «Ордена Феникса» существовал на проценты с премий, полученных участниками Последней Битвы после войны, на пожертвования сочувствующих и на подачки «левой» оппозиции, чьим жупелом он и являлся. Если Гермиона Грейнджер была в этом замешана, значит, остался финансовый и имущественный след. Каждый работник Министерства составлял что-то вроде налоговой декларации, и обмануть этот документ в Магическом Мире было не так легко, как в маггловском. Просто потому, что неотмеченную собственность потом невозможно было ни продать, ни подарить, ни переписать на другого члена семьи. Обаятельная улыбка Победителя Волдеморта – и тридцатилетняя ведьма, заведующая хранением этих документов в отделе кадров, без слов допустила его до нужной полки и даже нашла необходимый ему пергамент. Ничего, кроме съёмной квартиры неподалёку от кафе Фортескью и зарплаты, у Грейнджер не было. Мягкий «Конфундус» избавил услужливую даму от дальнейших неприятностей с начальством. А «Гарри Поттер» аппарировал прямо к дверям той самой, указанной в декларации квартиры. Аврорский амулет доступа открыл ему дверь, и волшебник шагнул внутрь, оглядываясь по сторонам. Небольшая двухкомнатная квартирка. Средних габаритов гостиная с окном, выходившим на кафе. Маленькая спальня, в которой с трудом помещалась застеленная мягким пледом узкая кровать, двустворчатый шкаф и большой стеллаж с книгами. Небольшая ванная комната и крошечная кухонька, в которой он поворачивался с трудом. Всё чисто функционально, без всяких украшений. Диван, пара кресел, столик, кошачий пуфик. На стенах пара хороших репродукций Моне и колдографии. Малфой пригляделся повнимательнее и не нашёл ни одного нового снимка – только школьные. Из всего этого однообразия ярким пятном выделялись только кошачьи игрушки, да сам рыжий полукниззл, возлежавший на пуфе и взиравший на незваного гостя с выражением: «Вот не вижу тебя, но знаю, что кого-то принесла нелёгкая. Обидишь хозяйку – порву на сотню пикси». В мисочке рядом с кошачьим ложем лежал дорогой корм, заботливо прикрытый чарами консервации, чтобы не заветрился и не испортился. Вода в поилке регулярно обновлялась соответствующим заклинанием. Вообще, у Малфоя, в результате этого визита, создалось такое впечатление, что хозяйка этой квартиры никого не любит, кроме этого кота. Даже себя. Драко даже стало её немного жаль. У МакГонагалл хоть школа была и четыре сотни учеников, а у Грейнджер – никого. Всё это больше походило на совсем заработавшегося трудоголика, чем на человека, плетущего какие-то интриги. И Драко Малфой отправился в Гринготтс. Гоблины уважали богатых людей и старинные капиталы, даже если у семейства были временные трудности с финансами, а вот не знающих обычаев волшебного мира грязнокровок недолюбливали. К тому же, Малфой, с которого к тому времени уже спала личина Поттера, не покушался на информацию о сейфах древних чистокровных семей, да и количество денег на счету Грейнджер узнать не хотел. Он спросил только, поступают ли на её счёт какие-то доходы, кроме заработной платы и, получив категоричное «Нет», отбыл восвояси. Теперь ему оставалось выполнить самую сложную задачу – поговорить с самой Грейнджер. На минуту он всерьёз задумался, не воспользоваться ли последним флаконом Оборотного, в этот раз уже без всяких модификаций, но, вспомнив о том, что эта гриффиндорка знает Гарри как никто другой, отказался от этой идеи. Гермиона была заведующей архивом Министерства Магии, и Драко застал её в самом конце рабочего дня, когда она уже собиралась уходить. Он давненько не виделся со старой школьной противницей и поразился произошедшим с ней за последние несколько лет переменам. ТА Грейнджер была живой, подвижной, немного лохматой, чуть неуклюжей, с интересом поблёскивавшей любопытными глазами и лезущей, куда её просили и не просили. ЭТА была причёсана строго, на затылке покоился идеальный узел волос, из которого не выбивалось ни одной прядки, белая блузка без всяких украшений, тёмно-серый жакет классического покроя и такая же прямая юбка, на ладонь опускавшаяся ниже колен, неприметные туфли на маленьком каблуке и чёрная суконная мантия, на лице печать «Ведьма при исполнении». Ни проблеска былого огня в серьёзно смотревших на него карих глазах. Ни тени эмоции. Ни-че-го. – Грейнджер, нам надо поговорить. – У меня пять минут назад закончился рабочий день, и я устала. Если тебе что-то надо найти в архиве, приходи в понедельник, Малфой. – Это личный разговор. – По личным вопросам я не принимаю, – она молча развернулась и направилась к лестнице, дав ему понять, что разговор окончен. В памяти всплыл разговор трёхдневной давности о Роне с Гермионой, и тревога Поттера за душевное состояние подруги с тоскливым комментарием: «Похоронила себя в архиве и никуда не вылазит. Прямо, как старая дева МакГоннагалл, а ей ведь ещё нет и тридцати», и с губ сорвалось злое: – Не прав был Гарри, ты не на МакГоннагал похожа, а на Долорес Амбридж. Что, стремишься повторить её жизненный путь? Грейнджер развернулась разъярённой кошкой, на лице – шок и недоумение, в глазах – боль: – Т-ты-ы?! Да как ты смеешь… И кто тебе позволил называть его по имени?! – Ну, слава Мерлину, Снежная Королева оттаяла, а я уж думал, что ты и впрямь законсервировалась в своём архиве, – от души у Драко действительно отлегло, ведь с гневом можно справиться, а вот победить бесчувствие невозможно. Эта расслабленность его едва и не погубила. Гермиона приголубила старого врага невербальным боевым заклинанием, и он едва успел увернуться от луча. – Стой, Грейнджер, стой! Я от Поттера и могу это доказать. Ему нужна наша помощь! Она перестала швырять в него проклятиями, но палочки не опустила: – Говори. – Здесь? – «Алохомора», – Грейнджер открыла дверь в архив и жестом предложила ему идти вперёд, держа его на прицеле палочки. Они не торопясь прошли до её небольшого кабинета, обставленного с уже знакомым ему аскетизмом, и уселись в жёсткие кресла: она – за стол, он – на место посетителя. – Говори, Малфой. И учти, если ты соврал, я найду, чем тебя проклясть. И поторопись, я очень устала. – Хорошо. Но прежде мне необходимо будет задать тебе несколько вопросов, – увидев, как она гневно вскинулась в кресле, он поднял открытые руки и даже, скрепя сердце, положил свою палочку на стол. Вся его слизеринская сущность восставала против разбрасывания серьёзными клятвами, но Драко утихомирил её усилием воли. – Магией своей клянусь, что всё, что я сейчас делаю, я делаю во имя и на благо Гарри Поттера. – Ого. Это уже интересно, – она опустилась обратно, но палочку в крепления не убрала. – Спрашивай, я отвечу. – Хорошо. Поклянись, что ни прямо, ни косвенно не связана с деятельностью организации Криви и не занималась никакой подпольной деятельностью. – Ты часом не белены ли объелся, Малфой?! Какая подпольная деятельность?! – её удивление и возмущение были искренними, и Драко позволил себе чуть-чуть расслабиться, опустив спрятанную в рукаве запасную палочку. – Либо ты клянёшься, либо разговор окончен. – Если бы не твоя клятва, Малфой, я бы тебя прокляла на месте. Ладно. Магией своей клянусь, что ни прямо, ни косвенно не замешана в движении Криви и вообще не участвую ни в каких движениях и организациях. Доволен? Теперь говори, в чём дело? – Гора с плеч. Хорошо, тогда ответь: четыре дня назад ты около двух-трёх часов ночи доставила к служебному входу в морг Св. Мунго тело человека и передала его санитару? – Да. Я же попросила, чтобы этот маг о нём позаботился. – Ты знаешь, кто это? – Нет, я только знаю, что этот человек едва не подставил мой отдел под служебное расследование. Мы ждали министерскую комиссию и естественно вылизывали архив до поздней ночи, а потом, когда уже все ушли и я, проверив каталог, закрывала кабинет, со стороны одного из хранилищ донёсся грохот, – Гермиона безнадежно махнула рукой. – Ну, ты же имел дело со школьной библиотекой, да и у вас в Меноре библиотека устроена по тому же принципу. Три прохода – два вдоль стен, на которых хранятся самые ценные рукописи и фолианты, и один посредине. Стеллажи рядами, расположенные на расстоянии трёх ярдов друг от друга и всё это пятнадцать футов высотой. Когда я туда вбежала, там было сплошное месиво из свитков, рукописей и фолиантов, а под всем этим лежало тело. Не знаю, откуда взялся этот человек, но он как-то ухитрился опрокинуть на себя центральный стеллаж и ещё чудо, что тот развалился, не опрокинув остальные. Я вытащила его, но он был уже мёртв и единственное, что можно было для него сделать, это доставить его тело в морг. Что я и сделала. – А потом? – А потом я отправила патронуса к своим только что отправившимся по домам насмерть уставшим сотрудникам, и мы трое суток практически безвылазно разбирали этот бедлам. Ты же знаешь, что ко многим рукописям и фолиантам нельзя применять магию. Проверяющих пришлось чуть ли не на коленях умолять отложить проверку. А сегодня я целый день бегала за ними, как собачка на поводке, и пыталась угодить строгой комиссии, чтобы моему отделу не урезали финансирование и мои подчинённые получили премию в этом квартале! – она устало потёрла лицо руками. – Ты даже не представляешь, как я устала. – Верю, но мне надо узнать подробности. Гермиона посмотрела на него с зарождавшимся подозрением: – Слушай, Малфой, а почему ты задаёшь вопросы? Если в этом несчастном случае есть какой-то криминал, то дело должен вести Аврорат, а ты, насколько помню, судмедэксперт. И почему, если это нужно Гарри, он сам со мной не связался? – Хорошие вопросы, Грейнджер, – Драко отвесил учтивый полупоклон с чуть заметным шутовским акцентом, теперь он её больше не подозревал и мог открыть часть информации. – Только, видишь ли, тот санитар там не работой занимался, а изъятые у мёртвых органы «фениксам» нелегально поставлял, а ты как раз вовремя появилась, и он подумал, что ты с Криви заодно. Уж прости, но твою физиономию и физиономию Уизли-шестого в Магической Британии знают не хуже, чем портрет Поттера. – Вот же… чушь какая! – Да уж, трагикомедия положений. А дальше доблестный привратник царства Аида избавился от трупа, зашвырнув его в штаб-квартиру Криви. Те с перепугу приласкали его «Авадой» и подбросили Паркинсонам. Панси – добавила свою лепту и подкинула тело на балкон бывшей подруги Поттера, где его и нашёл твой экс-бой-френд. А тот не придумал ничего лучше, чем оттащить его на крыльцо Блэк Хауса. Внутрь Защитного периметра. Да ещё и у этого несчастного Хенрика Озборна на левом предплечье обнаружилась небезызвестная татуировка. – Боевик?! – бывшая Героиня Войны заметно насторожилась. – Серая мышь, собачка на побегушках, судя по доносам осведомителей, занимался после Войны мелким мошенничеством, работал курьером у скупщика краденого. Но метки и следов «Авады» на теле хватило, чтобы Министр со всеми оппозициями поднял бучу, и Поттера, который не поддерживал политическую версию преступления, отправили под домашний арест с запрещением контактировать со всеми, кто не является его кровными родственниками. А я, если ты помнишь, его кузен… – Гарри на Гриммо под домашним арестом? – она вскочила со стула и заметалась возле стола. – Да как они посмели?! Разве же они не знают, что его нельзя запирать?! Ни в коем случае нельзя! – Почему? – Драко и сам был ярым противником данного решения, но её горячность его удивила. – Ты ведь был в Азкабане? – увидев, как он содрогнулся и побледнел, Гермиона удовлетворённо кивнула. – Вижу, что понимаешь. – Но целый особняк – это не камера. – Не для того, кого в детстве за любую провинность на несколько суток запирали в маленьком чулане под лестницей. Им повезло, что у Гарри железный самоконтроль, а то получили бы они кого-нибудь пострашнее Волдеморта! – Да уж, этого я не знал. Но, как бы то ни было, мы имеем шанс увидеть повторение послевоенной «охоты на ведьм», и нам с Гарри необходимо найти настоящего преступника до того, как Министр с Шеклболтом прочешут всю Британию на предмет скрывающихся УПСов и вплотную займутся чистокровными семьями, – Драко собрал в кулак всю свою убедительность и серьёзно посмотрел ей в глаза. – Скажи, этот человек погиб из-за неосторожного поведения в архиве? – Не знаю. Раньше я так и думала. Там на него свалилось несколько десятков фолиантов с пятнадцатифутовой высоты. Да там одна иллюстрированная и инкрустированная золотом копия «Молота ведьм», весящая добрые полторы сотни фунтов, чего стоит. Но… не знаю… Вообще-то он лежал плашмя, руки были вытянуты вдоль тела. Если бы он случайно опрокинул стеллаж и хотел защититься от падающих книг, он должен был хотя бы заслонить голову руками. Одно могу сказать: когда я его откопала, кровь была ещё свежей, а тело не успело остыть. – Во сколько это случилось? – В полвторого ночи. Плюс-минус пять минут. – Да, пожалуй, всё сходится. Паркинсон обнаружила его около четырёх утра, когда уже началось трупное окоченение, – Драко достал из кармана мантии прозрачный пакет с медальоном и продемонстрировал собеседнице. – Ты видела эту вещь на трупе? – Да, он висел у него на шее. Когда я откопала из завала тело, то расстегнула мантию и рубашку – пыталась проверить, может, он ещё жив, и ему можно помочь. – Что-то можешь сказать о медальоне? – Я сильно не приглядывалась, но украшение на крышке напоминает герб чистокровной семьи Марлоу, последний представитель которой, Упивающийся Смертью Казимир Марлоу, погиб в Битве при Хогвартсе. Кстати, нынешнее здание архива когда-то принадлежало его семье, так что перенос погибшего в это помещение легко объясним – вероятнее всего, портключ сработал автоматически, когда носивший его человек оказался в смертельной опасности, – заведующая архивом показала выложенный камнями рисунок, который на самом деле напоминал герб. – Одежду ты, естественно, не застегнула? – Да знаешь, Малфой, как-то не до того было, – в её голосе проскользнули нотки язвительности, но ведьма быстро взяла себя в руки. – На руках труп, во вверенном мне отделе бедлам, а завтра комиссия. Да у меня голова распухла от попыток придумать, что делать в подобной ситуации. – И ты придумала? – Драко понимал, что, в общем-то, лезет не в своё дело, но что-то не давало ему промолчать: «Наверное, с Поттером переобщался, а его стремление всех спасать заразно». – О, да, конечно, ты бы на моём месте придумал лучше! – в голосе Гермионы прозвучала уже ощутимая враждебность. – Не знаю, лучше или хуже… – впервые в жизни Малфою приходилось подбирать слова, чтобы не обидеть собеседника. И кого?! Заучку Грейнджер! Да плевать бы он на неё хотел, если б не Поттер. – Только если бы это случилось десять лет назад, одна моя печально знакомая ведьма по фамилии Грейнджер наплевала бы на всякие высокие комиссии и беспорядок и лично бы помчалась с телом в Мунго. Приоритеты со временем меняются? Да, Грейнджер? Она вскинулась было, чтобы дать достойный отпор его словам и… осела обратно. Все люди со временем меняются – таков закон природы, и, как правило, они сами не замечают этих перемен. Друзья и близкие тоже не могут избежать этих перемен, кроме того, они щадят тебя и молчат там, где молчать бы не стоило. Вот так и выходит, что нелицеприятную правду о себе мы узнаём из уст врагов. Это как с зеркалами. Отражение в «своих» со временем становится обыденным и привычным, больше даже похожим на собственное представление человека о себе, «чужие» же выдают всё как есть, без прикрас, не скрывая недостатков. И это порой не просто шокирует, это приносит боль. Вот и Гермиона как-то осунулась и притихла. Больше уже не препираясь с ненавистным когда-то Малфоем, она безропотно проводила его к тому месту, на котором нашла тело, и даже помогла активировать заклинание «Обратного хода» медальона-портключа, после того как Драко из предосторожности накинул на себя мантию-невидимку. Малфой уже давно исчез в вихре переноса, а молодая женщина в строгой одежде всё стояла, прижавшись спиной к стеллажу, и не замечала, что впервые уже за много-много лет по её щекам бегут слёзы. Что-то менялось в ней: врождённая любознательность и авантюризм, загнанные чувством долга в самые отдалённые уголки души и задыхавшиеся под гнётом с каждым годом всё утолщавшегося слоя серой будничной рутины, шли на прорыв. А Герми смотрела на свою жизнь, словно со стороны, и ужасалась: когда же она успела стать таким заплесневевшим сухарём? Когда замкнутый круг учёба-Рон-друзья – превратился сначала в дом-друзья-работа, а потом и в тандем работа-дом, в котором львиную долю времени отнимала именно первая составляющая. Архив, словно саркофаг (в переводе это слово означает пожирающий плоть), капля по капле высасывал её жизнь. Да, когда-то она была буквально в восторге от возможности читать все эти книги и свитки, но постепенно рабочая рутина захлестнула её с головой. Гермиона с трудом растянула губы в горькой улыбке – последние два года она больше думала о том, на какие деньги починить протекающий потолок, как выбить из начальства лишний кусочек финансирования, где найти квалифицированных и надёжных работников и каким образом успеть перехватить древние фолианты на аукционах из-под носа перекупщиков. Даже Живоглот в последнее время затосковал от жизни такой и смотрел на хозяйку с явным неодобрением. Разве к этому она стремилась когда-то? Она хотела путешествовать, находить новые книги и артефакты. И во что она превратилась сейчас? Её сокурсник и друг по учёбе в университете Дэниэль Степлтон уже третий раз звал подругу на исследование одного из палаццо Медичи в Италии, но Гермиона уже в третий раз отделывалась ссылками на занятость. Да она даже в отпуске ТРИ ГОДА НЕ БЫЛА. Последнее такое письмо-отписка уже неделю болталось у неё в кармане мантии – со всем этим бедламом всё руки не доходили отправить. И Герми решительно достала слегка помявшийся конверт, разорвала на мелкие клочки и, испепелив мусор на месте, тут же отправила к другу патронуса с короткой фразой: «Я согласна». Выдернула шпильки из насмерть доставшего её за эти годы аккуратного узла, зачесала волосы в свободный хвост и, впервые за последние несколько лет почувствовав желание жить, отправилась писать заявление об уходе. Их с Глотиком ждали великие дела и целый огромный мир, полный интересных книг. Редких артефактов, загадочных тайнописей и ПРИКЛЮЧЕНИЙ.