Андрей какое-то время молча гладил меня по голове. Мне было приятно его сочувствие, и хотя прошло уже очень много времени, мне было очень нужно, чтобы кто-то меня пожалел и приласкал.
– Слушай, а когда это закончилось? – вдруг спросил он.
– Что именно? – переспросила я.
– Ну, вы выросли, стали самостоятельными. Вас ведь когда-то перестали избивать?
– Избивать – да, перестали. Когда мы стали настолько большими, что могли бы себя защитить. Но моральная власть матери над нами не закончилась никогда.
Сцена 14
Кухня, мать стоит у плиты, что-то жарит на сковородке. Аня рядом чистит картошку, кидает очистки в миску. Мать критично на неё посматривает, на её лице ярко выражено негодование. Аня явно нервничает.
Мать. Мне что, до завтра ждать, когда ты почистишь? Я тебя помочь просила, а это – не помощь! Картошку надо уже варить, а то не успеем к обеду.
Аня начинает ещё больше нервничать, у неё на глазах выступают слезы, но девочка их сдерживает. Она торопится, очистки получаются мелкие и толстые, у девочки все время соскальзывает нож.
Мать. Ну что ты делаешь?! Куда такие толстые очистки?! Тебя никто такую расточительную замуж не возьмёт!
Аня начинает плакать.
Мать. Что ты плачешь? Что, умер кто-то?
Аня. Нет.
Мать. Уйди отсюда, я сама справлюсь.
Аня. Может, я всё-таки помогу?
Мать. Помогла уже, криворукая! Уйди, я сказала.
Аня уходит, утирая слезы. Через три минуты раздаётся крик матери.
Мать. Иди сюда!
Через полминуты прибегает взбудораженная Аня, на ходу застёгивает штаны.
Аня. Что случилось, мама?
Мать. Ничего. Пока тебя ждала, уже все сама сделала. Тебе что, сложно прийти?
Аня. Я была в туалете.
Мать. Ну конечно, где тебе ещё быть, когда я тебя зову? Убирайся отсюда. Никакой помощи от тебя не дождёшься.
Аня уходит, снова утирая слезы. Мать остаётся на кухне и бормочет недовольно себе под нос.
Мать. Никакой помощи от этих бездарей. Крутишься-крутишься весь день, ничего не жалеешь для них, а отдачи ноль. Ей уже пятнадцать лет, а она картошку не умеет чистить! Главное, спрашиваю ведь: поможешь? Она говорит: да, помогу. И какая тут помощь? Я в её возрасте уже отца потеряла, сама справлялась, а эта стоит и ревёт, бестолочь. Как же мне хочется, чтобы меня все наконец оставили в покое!
– Как же ты с этим справлялась? – перебил Андрей мои грустные мысли.
– Справлялась? Никак не справлялась. Я никогда не понимала, за что мне в очередной раз так влетело. Впервые меня наконец удостоили чести помочь на кухне, но ничего не показали, ничего не объяснили, а потом кричат и обижают! Мне было стыдно, когда подруги в школе рассказывали, что сами обед готовят. А мне даже картошку сроду не разрешали чистить. При этом было такое ощущение, что когда мать что-то делала первый раз, у неё сразу все получалось превосходно. Как меня бесило это её: «Что ты плачешь? Что, умер кто-то?» Не могла ведь на слезы смотреть, чувство вины мучить начинало. А так запретила – и все. Умер кто-то? Да, умер! Моя надежда умерла. И вера в светлую материнскую любовь. Откуда мне было знать, что она меня позовёт именно тогда, когда я в туалет пойду? И так ведь было каждый раз, надо было бежать, как собака по команде «Апорт». Чуть задержалась, все – крики, вопли, оскорбления. Меня сразу трясти начинало, когда мать орала, ничего ответить не могла, а она этим пользовалась. Потом сама успокоится, приходит так, как будто ничего не было. Вдруг ласковая, спокойная. Ведь в жизни не извинилась. Подпиталась энергией – и уползла переваривать.
– А если ты, например, занималась в это время?
– Маму это не волновало. Если ей что-то вздумалось, она меня звала, и я должна была тут же прибежать. Закончить уроки можно потом. Важно было только её желание в данную секунду.
Сцена 15
Мать стоит в ванной комнате, причёсывается. Вдруг начинает кричать.
Мать. Аня, иди сюда!
Слышны быстрые шаги в коридоре, прибегает Аня. У неё в руке книжка, страницы заложены пальцем.
Аня. Да, мама?
Мать. Что ты делаешь?
Аня. Книжку читаю.
Мать. Давай я тебе голову помою.
Аня с явным неудовольствием кладёт книжку на табуретку и начинает заправлять воротник рубашки внутрь.
Мать. Чем это ты недовольна? Что ты опять устраиваешь? Я ей голову хочу помыть, а она кривляется! Не хочешь, не надо. Иди к себе, будешь грязной ходить.