Мать считала, что при нашем христианском воспитании сексуальная жизнь до брака просто неприемлема, ведь её прадед был протоиереем. Она безумно гордилась тем, что они с папой ждали свадьбу два года, при этом воздерживаясь от близости (хотя кто это проверит?), и считала, что мы должны поступить так же. Иначе что скажут все вокруг?
Меня всегда поражал этот её аргумент – что скажут другие. А почему, собственно, кого-то должно интересовать, с кем я живу, с кем сплю и выхожу ли замуж девственницей? И главное – почему на эти вопросы должна отвечать моя мама? Из-за всей этой бредовой теории каждый раз, когда мой муж приезжал ко мне ещё до свадьбы, мама стелила ему кровать в отдельной комнате. Хотя ведь никто кроме моей семьи не мог знать, что происходит в спальнях у нас дома. Значит, дело было не в каких-то абстрактных людях непонятно откуда, а в очень конкретных установках в голове моей матери.
Кстати, если кто-то считает, что это бред, то на самом деле ему нет никакого предела. Когда мой брат уехал за границу работать, то познакомился там с одной девушкой, с которой у него начались серьёзные отношения. Год спустя он съехал со своей квартиры и снял другую – в одном доме с ней. Всем было предельно понятно, что брат живёт вместе со своей девушкой – во всех смыслах слова «живёт». Всем, кроме моей мамы, на время визитов которой он стелил себе постель в своей квартире, чтобы мама, не дай Бог, не подумала, что они спят вместе. Спустя ещё три года они взяли кредит на совместную квартиру, отремонтировали её и стали в ней жить. Там уже никто не притворялся, что у них отдельные спальни. Это было бы крайне глупо и нелепо, в их 30 лет и спустя шесть лет совместной жизни, да и кого на самом деле интересует чужая интимная жизнь? Но когда брат приезжал к родителям со своей девушкой, мама стелила им в отдельных комнатах – вплоть до того времени, когда они поженились.
Но история моего брата – это его история. И она никак не оправдывает и не смягчает тот факт, что мне было ужасно стыдно признаться Андрею, откуда взялся мой принцип. Мне было ужасно стыдно, что я столько лет тупо потворствовала своей маме, хотя у меня были все возможности стать самостоятельной гораздо раньше. Когда я училась в университете, то четыре года подряд получала стипендию польского министра образования. Это были большие деньги, на которые спокойно можно было снять квартиру или хотя бы комнатку – пускай бы с кем-то делила жильё, лишь бы не с мамой. Но я не хотела. Не хотела тратить деньги. Получается, я просто продала чувство собственного достоинства и свою свободу.
На самом деле, наверное, несправедливо обвинять в этом всем только мою маму. Меня ведь никто не тянул за язык все ей рассказывать. Я сама зачем-то посвящала её во все подробности своей личной и интимной жизни, а потом потворствовала всем её капризам. Я вела себя совершенно, как и мой отец, который строил из себя страдальца, но все терпел и никогда не сопротивлялся. Мне тоже нравилось быть мученицей. Видимо, это тешило моё самолюбие, мою гордыню: посмотрите, какая я несчастная. Да, я была напугана, меня с детства очень эффективно научили не сопротивляться, так что я не только не протестовала, но ещё и сдавала сама себя. Но ведь перед свадьбой мне исполнилось 25 лет! Это уже далеко не детство! Но я, как дура, продолжала все это безумие. Ни мать, ни отец не развили во мне чувства собственного достоинства, мне забивали голову христианскими благодетелями, а про настоящую гордость никто не говорил. Им же самим это было нужно. Особенно матери. Её жажда власти над людьми не знает никаких границ. И безвольная, подчинённая дочка гораздо больше ей подходила, чем гордая, самостоятельная бунтарка.
В итоге я четыре месяца мучила своего жениха своим принципом, который он никак не понимал. Он чувствовал, что тут что-то не то, что это не моё, но никак не подозревал, что это исходит от моей матери, а я боялась ему признаться. Мы оба терзались неосуществлённым желанием, а в итоге, когда после свадьбы принцип исчез, вместе с ним исчезла и свежесть, непринуждённость происходящего. Мы ещё месяц мучились с невероятными проблемами. На самом деле, нам понадобилось два года, чтобы наладить нашу сексуальную жизнь и направить её на верную дорогу. Я все это время испытывала крайне мало удовольствия, постоянно находилась под влиянием матери. Как только она на меня злилась, я откладывала секс в сторону.