Мать. Ты же мне всю ванную зальёшь, у нас ведь там ни ширмы, ни занавески нет. Что ты опять придумываешь? Между прочим, мы свою ванную не ремонтировали, а вашу сделали заново, под ключ. Чем она тебя опять не устраивает?
Аня. А как мне туда заходить?
Мать. Что значит «как»? Быстро запрыгиваешь туда здоровой ногой и все. Что тут сложного? Чем ты опять недовольна?
Аня (грустно). Ничем...
Сцена 38
Школьный гимнастический зал. Учительница по физкультуре отчитывает Аню.
Учительница. Ты когда собираешься начать упражняться?
Аня. Я надеюсь, уже на следующей неделе. Просто пока у меня ещё слишком сильно болит нога, мне даже до школы сложно дойти, не то чтобы бегать...
Учительница. Я-то все понимаю, но я же не могу так долго разрешать тебе не заниматься. Ты уже две недели говоришь, что у тебя нога болит. Я, конечно, тебе верю, но где подтверждение, что у тебя вообще был вывих? Скоро конец учебного года, мне надо оценки ставить, а у тебя толком отметок-то никаких нет. Если не принесёшь справку от врача, мне придётся поставить двойку и оставить тебя на следующий год.
Аня. Как – оставить на следующий год?!
Учительница. Ну, а как ты хотела? Думаешь, если ты лучшая ученица в школе, то я тебе по физкультуре просто так отметку поставлю?
Аня. И что мне делать?
Учительница. Я ведь сказала: принеси мне справку от врача. Тогда я напишу, что ты была освобождена на большую часть семестра, и у тебя по физкультуре просто не будет никакой отметки. И иди в следующий класс. Ты же у врача была?
Аня. Была...
Учительница. И где справка?
Аня. Он мне её не дал...
Учительница. Не может такого быть! Все, либо ты на следующий урок приносишь справку, либо прямо сейчас переодевайся и иди упражняться. Я не могу на это дальше закрывать глаза.
Аня хромая идёт в раздевалку. Через пять минут выходит, начинает упражняться с гримасой боли на лице. В конце урока она еле доходит обратно до раздевалки.
Мама постоянно мне говорила, что ужасно устала от этих хлопот. Она без конца повторяла свою историю про воспаление лимфоузлов, как будто это имело какое-то отношение к моей вывихнутой ноге. У меня до сих пор в голове звучит это её: «Господи, как же я устала! Мне так хочется, чтобы меня все оставили в покое! Наконец можно будет расслабиться, заняться тем, чем самой хочется!»
У меня же все это время было ощущение, что маме просто приятно доставлять мне боль. Неужели она не видела, как я мучилась от аллергии на это несчастное средство? Неужели она не понимала, что мне действительно больно заходить в ванную, а главное – выходить из неё? Я никак не могу понять, как можно быть такой жестокой. Моя учительница по физкультуре пугала меня, что не пропустит в следующий класс, и она даже представить себе не могла, что я не была у врача. Мне стыдно было ей в этом признаться. Ведь никто даже не поверит. Все с вывихами идут в больницу, делают рентген. Неужели это действительно стоит таких «немереных денег»? Если есть деньги на то, чтобы полететь в отпуск в Китай на три недели, то как может их не быть на то, чтобы пойти с ребёнком к врачу? Меня безумно беспокоило то, что нога у меня так долго болела. Растяжения обычно заживают за несколько дней, максимум – за неделю. Я же почти месяц лежала в постели, но даже потом, когда вроде бы стала уже ходить, нога по-прежнему болела ужасно. Можно было самой сходить к врачу, но я ведь не могла. Мама знала, во сколько заканчивались уроки, и ждала меня дома буквально через пять минут, невозможно было после школы куда-то отлучиться. Да и денег у меня своих не было. Я очень боялась, что у меня могут быть порваны связки, но, видимо, кроме меня это никого не волновало. Отец сидел и махал кулаками, когда мать уходила в другую комнату, но это ведь мне нисколько не помогало…
Я долго потом мучилась с этой ногой. Через полгода после растяжения сменила школу, теперь надо было добираться минут пятнадцать пешком. Выходила из дома минут за двадцать или даже двадцать пять, потому что нога иногда начинала болеть так сильно, что я с трудом преодолевала это расстояние. И прошло больше года с момента травмы до момента, когда она перестала меня тревожить часто и сильно. Со временем эта нога и вовсе прекратила меня беспокоить, только была более уязвимой ко всяким ударам и мелким травмам. Но обычно мне хватало замотать её несколько раз эластичным бинтом, и все проходило.
Интересно, что после того как из меня стали выливаться все воспоминания детства и я перестала разговаривать с мамой по скайпу, моя нога опять начала болеть с невероятной силой. С момента вывиха прошло почти пятнадцать лет, она меня не беспокоила уже лет двенадцать – и вдруг все началось словно заново. Я очень мучилась, ходила к ортопедам, доктора говорили, что, в принципе, с ногой все в порядке. Когда одному из врачей я рассказала историю про своё растяжение и сказала, что рентген мне не делали, он пришёл в ужас. Доктор сказал, что если бы мне не повезло, у меня могли порваться связки, и я бы до конца жизни подволакивала ногу. Что тогда было на самом деле, мы уже никогда не узнаем. Со связками у меня все в порядке, переломов и трещин не было, но не понятно, почему нога так сильно распухла, и почему все это длилось так долго. Кроме того, врачи не могли мне ответить на вопрос, почему сейчас нога снова так сильно болит. С физиологической точки зрения все было в порядке, связки не нарушены, кровоснабжение правильное, словом, все отлично. А я загибалась от боли. Купила себе ортопедическую обувь, носила специальные стельки, но ничего не помогало. А потом, когда меня перестали заливать эмоции и воспоминания, я нашла себе новые занятия и общение, просто отошла от темы детских травм, нога неожиданно сама перестала болеть. Словно это был какой-то символ жестокости моей мамы и всех моих претензий.