Глаза Викки не отрывались от лица Сандры.
— Мать унесла дочку на руках, и через ее плечо Дора увидела, как отец схватил мальчика за шиворот и поволок прочь. И больше Робби к ним не приходил…
Викки коротко вздохнула.
— Через несколько лет, когда Дора подросла и немножко поумнела, она ненароком услышала разговор родителей. Отец случайно узнал о печальной судьбе Робби. Оказывается, его родители поняли, что четверых детей им не прокормить. Чтобы не умерли с голоду все четверо, чтобы спасти хотя бы троих, они решили кинуть жребий — и одного продать.
— Продать? — охнула Викки. — Кому?
— На нижних ярусах жил бандитский главарь по кличке Заточка. Злодей и негодяй. Он покупал и крал детей.
— Зачем?
Сандра замешкалась. Ни про продажу детей на органы, ни тем более про тайные бордели для извращенцев девочке рассказывать было нельзя. Следовало срочно придумать что-то страшное, но сказочное.
— У Заточки был злобный скальный крокодил по кличке Клыкарь. Такие водятся на Прозерпине. Похож на обычного крокодила, но лапы гибкие и с присосками, чтобы карабкаться по отвесной стене. Заточка кормил своего зверя человечиной… Когда Дора узнала о смерти Робби, она тайком плакала. Потом прошло много лет, Дора повзрослела, у нее появились новые друзья, но она всегда помнила, что самый первый друг погиб из-за ее глупой обиды. И никогда-никогда себе этого не простила…
— А что было с Заточкой? — придирчиво спросила девочка.
Да, сказку надо было завершить по сказочным законам.
— Однажды Заточка напился и забыл накормить своего крокодила. И тот съел хозяина, а сам удрал в скалы…
— Ну и поделом ему, этому Заточке! — буркнула Викки и, не сказав больше ни слова, вновь нырнула под одеяло и накрылась с головой.
Сандра немного постояла у кровати, держа на губах безмятежную улыбку.
Похоже, не получилось. Единственное, что заинтересовало Викки, — это судьба злодея. Вернее — его наказание. Скверно, очень скверно, хреновый из вас педагог, мисс Леман.
Однако педалировать и давить сейчас нельзя ни в коем случае, иначе сопротивление окажется куда активнее и результат выйдет противоположным желаемому. Вы свое дело тут сделали, мисс Леман, сказки тем и хороши, что откладываются на подсознание даже у тех, кто их вроде бы не понял или не запомнил, и могут сработать позже. Вот и будем надеяться, что и эта сказочка тоже сработает, и сработает вовремя. А сейчас остается лишь пожелать спокойной ночи и поспешить к другому ребенку — надеясь, что хотя бы там еще не слишком поздно.
22. На ступеньках
Шир, Второй Экваториальный округ, усадьба «Зеленые холмы»
Сандра Леман
вечер после первого выходного
О судьбе Рэнди Сандра узнала от Дороти Дженкинс. Оказывается, во время общей паники некий героический лакей по имени Финеас Белл решил запереть опасный механизм в подсобке для старого хлама. Киборг пошел за Беллом безропотно, хотя у того и не было прав управления.
— В подсобке? В какой подсобке?
— В той, что возле пожарной лестницы. Там у нас хранятся пылесосы.
— Пыле… Так. Поняла. И еще одна просьба. Финеас Белл — это такой… с ушами, да? Помню… Будьте добры, предупредите его, чтобы в ближайшие несколько дней он обходил меня как можно дальше. Я ему не киборг, я и прибить могу!
И, оставив ошарашенную Дороти беззвучно открывать рот, ринулась по коридору.
Бедный мальчик. И Браун его бросил, ушел к Викки. И она, Сандра, девчонке сказки рассказывала. А Рэнди тем временем торчал в подсобке со старыми пылесосами и окончательно проникался мыслью, что он — оборудование, причем оборудование бракованное, никому не нужное, которое подлежит только лишь утилизации…
Дверь подсобки была пластиковой и такой хлипкой, что киборг смог бы ее выбить плевком. И закрывалась, смешно сказать, на щеколду.
Коридор освещался крохотными лампочками-ночниками. Когда Сандра распахнула дверь в подсобку, первое, что бросилось ей в глаза, — белое пятно рубашки. Лицо Рэнди было серым, сливалось со стеной — во всяком случае, так показалось в первое мгновение.
— Пойдем, — хрипло сказала Сандра и потянула воспитанника за рукав.
Тот подчинился молча… хорошо, что молча! Если бы он произнес хоть одну «программную» фразу, она бы разрыдалась. А реветь сейчас было никак нельзя.
Сандра сделала несколько шагов от подсобки — и почувствовала, что подкашиваются ноги. Не дойдет она ни до какой комнаты!
Ну и ладно, ну и плевать. И не нужна ей вовсе никакая комната. Рядом есть лестница, такая удобная, с широкими ступеньками…
Опустившись на третью ступеньку уходящей вверх винтовой лестницы, Сандра приглашающе похлопала по ней ладонью: садись, мол… Вроде как она села не потому, что боится упасть. Вроде как она с самого начала именно тут и собиралась поговорить.
Помедлив долю секунды, огромный боевой киборг опустился с ней рядом так легко и бесшумно, словно сухой лист спланировал. Уставился в стенку перед собой и замер, словно бы и не дыша. Наверное, в подсобке он сидел точно так же, не шевелясь, не моргая… не думая?
Если бы…
Они сидели рядом и молчали. Сандра до боли вцепилась правой рукой в левую. Руки опять дрожали, а штурвала поблизости не было.
О чем думал Рэнди в темноте, среди этих распроклятых пылесосов? Что его отправят назад, в «АванGARD»? Что ему активируют черный код? Бедный отчаявшийся мальчишка, готовый к тому, что вот сейчас его будут убивать, но при этом все равно не желающий убивать сам…
Только вот оказалось, что думал он совсем о другом. Не о будущем и собственной неминуемой близкой смерти, а о том, что ему представлялось намного более важным.
Очень ровно и очень спокойно киборг сказал:
— Я освоил понятие «понарошку».
Сандра замерла. Впервые Рэнди заговорил с нею сам. До сих пор он всегда лишь отвечал на ее вопросы, а сейчас… Да еще такая гладкая фраза! И с местоимением! Он же эти местоимения пропускает, где только можно…
А киборг продолжил, тщательно подбирая слова, не торопясь (а куда теперь торопиться-то):
— Викки играла в братика понарошку. Потом ей подарили другую игрушку. Более продвинутую. Системы «кошка». Я хуже кошки. Викки надоела прежняя игра. Старая игрушка не нужна. Я… не нужен.
И вновь замолчал.
Ужасно хотелось обнять его, сказать, что все это ерунда и пройдет, что Викки вовсе не это имела в виду, что люди иногда кричат друг другу в запале такие ужасные вещи, за которые им потом бывает стыдно. Но главное — обнять, прижать к себе, погладить по голове, приласкать, утешить…
Нельзя. Браун уже утешал — а толку?..
Детские ссоры только со стороны и только взрослым кажутся пустяком. Поссорились, помирились…
Но на самом деле все далеко не так просто. Если Викки простит киборгу убитую кошку… Если Рэнди простит сестре ее крик: «Больше никогда…» Если оба они снизойдут друг до друга…
Это не будет настоящим примирением.
Настоящий мир наступит лишь тогда, когда каждый из двоих почувствует себя виноватым и попытается исправить свою ошибку. Свою, а не чужую. С Викторией Сандра уже поработала… кажется, не получилось. Теперь надо попытаться — с мальчиком.
Ровно и твердо, как о чем-то само собой разумеющемся, она сказала:
— Понятие «понарошку» ты освоил. Молодец. А такое понятие, как ревность, ты тоже освоил?
Рэнди не вздрогнул. Не шевельнулся, не вздохнул даже. Просто не ответил — и это молчание было красноречивее любых слов. Вот и отлично, вот с этим и будем работать.
Теперь можно спросить и о важном, о том, на что он сможет ответить, и спросить точно так же ровно и спокойно:
— Рэнди, была ли кошка хищником, угрожающим жизни человека?