Не следует думать, будто эта история выдумана нарочно ради того, чтобы повеселить читателя. Все сказанное — чистая правда; отсюда нетрудно сделать вывод, что продавцы собак времен нашего детства не хуже лошадиных барышников умели приукрашивать свой товар и обманывать покупателей.
После смерти Тазика мы обратили свою любовь на кошек как животных более оседлых и привязанных к дому. Мы не станем здесь вдаваться в подробности. Кошачьи династии, не уступающие в многочисленности династиям египетских фараонов, сменяли друг друга под нашей крышей; несчастные случаи, бегства и смерти уносили их одну за другой. Все они были любимы, обо всех мы горевали. Но жизнь соткана из забвений, и память о котах истончается так же, как и память о людях.
Как грустно, что срок жизни этих смиренных друзей, этих меньших братьев настолько короче, чем у их хозяев.
Коротко помянув старую серую кошку, которая брала нашу сторону против наших родителей и кусала за ноги матушку, когда та бранила нас или собиралась наказать, перейдем к Хильдебранту, коту романтической эпохи. В этом имени очевидно желание оспорить Буало, которого мы в ту пору недолюбливали и с которым позже примирились. У него сказано:
Нам казалось, что не требуется большой безграмотности для того, чтобы сделать героем поэмы человека никому не известного. Вдобавок имя Хильдебрант казалось нам очень длинноволосым, очень меровингским[17], в высшей степени средневековым и готическим и несравненно более привлекательным, чем Агамемнон, Ахилл, Идоменей, Одиссей или имя любого другого древнего грека. Таковы были тогдашние нравы, во всяком случае среди юношества, ибо никогда еще ненависть к парикам, к гидре вроде той, что изображена Каульбахом на внешних стенах Мюнхенской пинакотеки[18], не вздымала волосы на головах столь длинногривых; что же касается париков-классиков, они наверняка нарекали своих котов Гекторами, Аяксами или Патроклами. Хильдебрант был великолепный беспородный кот; его короткая рыжеватая шерсть с черными полосками напоминала панталоны Сальтабадиля в пьесе «Король забавляется»[19]. Огромные зеленые глаза миндалевидной формы и полосатая бархатная шкурка придавали ему сходство с тигром, которое нам очень нравилось; коты — это тигры для бедных, как написали мы когда-то[20]. Хильдебрант удостоился чести быть увековеченным в наших стихах — сочиненных опять-таки ради того, чтобы поспорить с Буало:
Хильдебрант служит прекрасной рифмой для Рембрандта в этом стихотворении — своего рода романтическом исповедании веры, адресованном другу, которого теперь уже нет в живых и который в ту пору не меньше нас восхищался стихами Виктора Гюго, Сент-Бёва и Альфреда де Мюссе.
16
Буало Н. Поэтическое искусство, III, 242–243. Исторический Хильдебрант, или, точнее, Хильдебранд I (ок. 690 — ок. 751) — родоначальник рода Нибелунгов, состоявшего на службе у королевской династии Каролингов (хотя ниже Готье поминает в связи с ним другую, еще более древнюю франкскую династию — Меровингов). У Буало Хильдебрант служит символом архаической средневековой дикости; романтики, напротив, превозносили все средневековое, и Готье тоже не остался в стороне от этой тенденции, хотя очень рано начал высмеивать неумеренное увлечение Средними веками. Уже в сборник «Юнофранцузы» (Les Jeunes France, 1833) он включил рассказ «Элиас Вильдманстадиус, или Человек Средних веков»: заглавный герой, описанный с нескрываемой иронией, «живет в девятнадцатом веке с душою пятнадцатого», и дом, построенный в 1550 году, кажется ему чересчур новым.
17
Длинные волосы в 1830-е годы считались непременным атрибутом настоящего романтика. Длинноволосых романтиков уподобляли королям из династии Меровингов, которые отращивали длинные волосы как знак своей богоизбранности и потому именовались длинноволосыми королями.
18
Немецкий художник Вильгельм фон Каульбах (1804–1874) изобразил на стене Мюнхенской пинакотеки фреску «Сражение с дурным вкусом», на которой три художника, в том числе сам автор фрески, поражают трехголовую гидру дурного вкуса, у которой все три головы увенчаны пудреными париками. Французские романтики 1820-1830-х годов считали парик символом устаревшего классического вкуса; своих литературных оппонентов они именовали «париками».
19
Элементом костюма наемного убийцы Сальтабадиля, персонажа пьесы Виктора Гюго «Король забавляется», в первой постановке 1832 года были черно-желтые полосатые панталоны в обтяжку.
20
Фраза из предисловия к сборнику «Юнофранцузы»: «Паши любят тигров, а я люблю котов: коты — это тигры для бедных».
21
Цитата из стихотворения «Моему другу Эжену Н***», вошедшего в первый поэтический сборник Готье «Альбертус» (1832). Стихотворение посвящено школьному товарищу Готье Эжену де Нюлли, умершему в 1852 году.