Во второй отряд входили опытные альпинисты, значкисты и разрядники третьего и второго уровней. Эти уже ходили на сложные восхождения и набирали себе очки для продвижения в спортивной иерархии карьере. Чтобы получить право находиться в третьем отряде, альпинисты второго отряда ходили на Джугутурлючат, на Пик Инэ, на Зуб Софруджу, на Эрцог и на Белалакаю по проложенным маршрутам. Маршруты усложнялись постепенно.
В третий отряд входили перворазрядники и мастера спорта. Эти ходили на восхождения без инструкторов и могли выбирать маршруты по своему усмотрению, вплоть до первопрохождения.
И Франц Тропф был всему этому кагалу царь и бог. И непререкаемый авторитет. Как Тропф попал в Россию, тоже занятная история, или, проще сказать, альтернатива.
До того знаменательного дня 22 июня 1941 года, когда Гитлер вероломно, без объявления войны, напал на Советский Союз, Германия, в том числе Австрия, сильно дружили с Россией. У них под боком были свои горы – Альпы, но не сравнить, конечно, с Кавказом. По сложности вершин. И многие немецкие альпинисты всеми фибрами души стремились тогда попасть на Кавказ, чтобы полазать там по горам и заодно тайком изучить маршруты и перевалы на случай войны. Молодой австриец Франц из Вены, будучи совсем юным юношей, незадолго перед войной, с группой немецких альпинистов (будущих вероломных и отважных солдат дивизии «Эдельвейс») попал в Приэльбрусье, в лагерь «Джантуган». И никого это не смущало, хотя недалеко от этого лагеря, чуть ниже по ущелью Адыл-Су, при впадении реки Джантуган в Баксан, находилась дача Лаврентия Павловича Берии.
Этим тайным знаком Сталин хотел показать Гитлеру, что полностью ему доверяет. И ни за что не пойдёт на провокации, на которые толкают его враги народа и разные приспешники. Однако, несмотря на опасную хитрость Сталина, война была не за горами. Признаков было много, хоть пруд пруди, но Сталин, верный тайному знаку, приказал их не замечать. Один из таких признаков заключался в том, что в начале июня 41-го года Россию спешно покинули немецкие альпинисты.
А Франц Тропф остался. Он понимал, что в Германии его сразу заметут в горнострелковую дивизию вермахта. Воевать с Россией он не хотел, на Кавказе у него появилось много хороших друзей. Когда уезжали немецкие альпинисты, он спрятался у местных балкарцев. Его искали, но не нашли. Он уже мог изъясняться немного по-русски и знал несколько слов по-балкарски. Но вскоре грянула война. И Тропф, ни дня не воевав, оказался в плену. Его выдали синим фуражкам НКВД те же балкарцы, которые прятали его от немецких альпинистов. В своё время балкарцам многое припомнили и их, наряду с другими, ни в чём по большому счёту неповинными народностями выслали (депортировали) в Сибирь и Казахстан. Но тогда об этом ещё никто не знал, и молодой австриец, не успевший никому причинить вреда, был отправлен в Сибирь, вместе с последними осужденными по 58-ой статье политическими, которых не успели этапировать до начала войны. Так Франц Тропф попал в один из лагерей Гулага на лесоповал. И там он потерял руку, которую придавило падающим тяжёлым деревом и раздробило так лихо, что оказалось проще её оттяпать, чуть выше локтя, чем лечить. Хорошо, что попалась левая рука. Всё же с одной рукой сподручней, если она правая. Это, конечно, не факт, но на самом деле большое везение.
Потом наступил пятьдесят третий год, и вышла амнистия. Не всем, понятное дело, поголовно, но всё же многим. Во всяком случае, по прихоти судьбы, Франц Тропф под эту амнистию подпал. Все и забыли давно, что он вроде военнопленного. Звали его Фёдором, по отчеству Иванович, а из фамилии как-то само собой вышло – Тропов. По-русски он уже говорил совершенно свободно, а на личность стал много заметнее на славянский манер. Ибо, ежели не знать досконально, то – что австрияк, что русак – одного поля ягоды, сразу хрен разберёшь. Он мог бы, конечно, уехать в Вену. Деньжат, хоть и немного, но всё же на лесоповале он подзаработал и на водку, как его подельники, не тратил. Экономная жилка в нём была. Но, спрашивается, что там ему делать? Там его никто не ждёт. Не знал он в то время, что в Вене помнит и скучает по нём девушка его Лора, за которой он ухаживал и на которой целился в своё время жениться. Да и жениться гражданским браком он уж успел на обширной бабе мордовского происхождения (надо сказать, весьма привлекательной наружности), которая не замедлила родить ему двух очаровательных близняшек. Он испросил позволения остаться в России. Ему после долгих проволочек разрешили такую альтернативу в порядке исключения. Но поставили ограничение: нельзя проживать ни в Москве, ни в Ленинграде. И вообще лучше подальше от больших городов.