— Моя несравненная Миа, — насмешливо ответил ей он, прислонившись плечом к дверному косяку и взирая на нее со снисходительным недоумением, — вы попросту не разбираетесь в табаке. Это, между прочим, «Лагакия», дорогой изысканный сорт. И пахнет он, к вашему сведению, вовсе не «хорошо поношенными носками», а костром из дубовых веток и итальянской сосны. Аромат его могут понять лишь знатоки, а вы, привыкшая к своим не слишком–то изысканным сигареткам, его, естественно, не можете оценить.
— Вот и поговорили бы со своей тетей, чтобы она заселяла к вам жильцов, которые знают толк в этой мерзости.
— Вот и съезжайте, если вам что–то не нравится.
— Не дождетесь, — хмыкнула Мышка. — И потом, какая вам–то радость, если я уеду? Ваша милая тетушка, которая, насколько я успела понять, относится к вам с нежной любовью, обязательно сдаст свою половину другому жильцу, по сравнению с которым, может статься, я покажусь вам невинным ягненком.
— Вы — ягненком? — Он окинул ее насмешливым взглядом. — Вы не ягненок. Вы — маленькое существо, которое умудряется превратить уютный дом в обыкновенную свалку. Эти ваши коробки из–под резиновых покупных пицц, которыми завалена вся кухня, эти ваши свитера, разбросанные по всему дому… А эта ваша привычка оставлять пепельницы именно там, где их легче всего опрокинуть… И я еще не сказал о том, что вы оглашаете дом такой руганью, от которой даже у меня, мужчины, вянут уши. Такого ягненка, точнее такой неженственной женщины, я еще ни разу не встречал…
— Хватить тыкать мне неженственностью, — сквозь зубы процедила Мышка. — Можно подумать, вы очень мужественный. Одни ваши наманикюренные ручки чего стоят. Образец мужественности! Сидит дома, как какая–то сова в дупле…
— Не сова, а филин, — поправил ее помрачневший Дэниел. — Вы, между прочим, тоже не большая любительница прогулок…
— По крайней мере, меня никто не считает вампиром, — нашлась Мышка, возблагодарив Анджелу Мартин за этот, своевременно подвернувшийся аргумент.
— Это вы соседку наслушались? — усмехнулся он, скрестив на груди свои холеные руки. — Теперь понятно, откуда на кухне взялась связка чеснока. А у меня–то появились мысли, что вы образумились, решили перестать травить себя фастфудом и начать готовить.
— Мое дело, травить мне себя или нет, — недовольно пробурчала Мышка.
— Я тоже вправе курить трубку когда и где угодно, — небрежно заметил Дэниел. Он извлек из кармана деревянную трубку с янтарным мундштуком и принялся набивать ее тем, от чего Мышка уже несколько дней подряд испытывала приступ непреодолимой тошноты.
— Вы что, издеваетесь?!
— Нет, всего лишь удовлетворяю свои нехитрые потребности.
Мышка бы с удовольствием хлопнула дверью перед самым его носом, но, увы, дверь находилась за его спиной, да и комната принадлежала ему. Ей пришлось возмущенно фыркнуть и спуститься вниз. В комнату, где–то под пледом и свитерами, надрывался мобильный телефон. Чтобы хоть немного отдохнуть от запаха невыносимой «Латакии», Мышка решила выйти в сад.
Звонила Вики, которую какими–то судьбами занесло на Мадагаскар, откуда она недавно вернулась, и теперь ей не терпелось встретиться с подругой и обо всем рассказать.
Где же ты была, когда я попалась на эту удочку с домом? — подумала Мышка, закончив болтать с подругой. Впрочем, ответ очевиден — на Мадагаскаре.
Когда сразу же после Вики позвонила мама, Мышка подумала, что Юнг был прав насчет коллективной памяти. Мама звонила редко и, как назло, выбирала именно такие моменты, когда ее непутевая дочь оказывалась не в самых лучших обстоятельствах.
Звонок матери порядочно обеспокоил Мышку. Донна Бри — как шутливо называла свою мать Мышка — не просто хотела увидеть дочь, а настаивала на том, чтобы посмотреть, куда в очередной раз переехало ее любимое чадо. Для Мышки это не предвещало ничего хорошего.
Во–первых, донна Бри была женщиной, любившей идеальный порядок и чистоту, а во–вторых, она всякий раз безумно печалилась из–за того, что ее дочь так и не устроила свою личную жизнь.
Кроме всего прочего, здоровье матери оставляло желать лучшего — ее доктор уже который год прописывал ей сердечные таблетки, которые, впрочем, давали лишь временный эффект, — а потому Мышка старалась, чтобы нечастые встречи с матерью если и не проходили идеально, то по крайней мере не заставляли донну Бри хвататься за сердце в прямом и переносном смысле этого слова.
Часть проблем Мышки, к счастью, пообещала взять на себя Вики, куда более легкая на подъем и сообразительная в подобных мелочах, нежели ее подруга. Чтобы развеять сомнения донны Бри относительно личной жизни дочери, Вики пообещала захватить с собой приятного во всех отношениях спутника, которому будет несложно поухаживать за Мышкой в присутствии ее матери.