Выбрать главу

Превыше Мира сего!

Единство, и права, и свобода

Для романдской отчизны

Давай стремиться к этому братцы,

Всем сердцем и рукой, во имя отчизны!

Каждый ученик знал Гимн страны наизусть; не знать Гимн было позорно, преступно и грешно. Я знал одного чудика, который во время исполнения гимна пропел: «единство, и права, и любовь». Это был скандал! Вся школа гудела, от учеников до учителей; дошло до того, что его исключили из школы, а родителям настоятельно рекомендовали покинуть город, если они не хотят огласки по всей стране за такое отвратительное воспитания ребенка. Родители чудака не стали возражать и на следующий же день собрали вещички и укатили в другой город; жизнь всегда предпочтительнее, ведь за этот проступок могли со спокойной душой расстрелять, всю семью, за анти националистическую пропаганду.

Но я отвлекся. Как бы мне не хотелось признаваться в этом, но куда мне собственно деваться: разговаривать она начала со мной, а не я – с ней; у меня не хватила духа на такой подвиг, робость со смущение взяли надо мной вверх, превратили меня в своего покорного раба.

– Мне вот интересно. – Она сделала короткую паузу, наблюдая за мной; в тот миг я был похож на каменную статую, застывшую и намертво приросшую к земле. – Почему вы так друг друга недолюбливаете?

– И… – Я не мог проронить и слово, так как был застигнут врасплох, жутко разволновался. Я не верил, что она говорит со мной. Не верил! Вот насколько я был уверен, что этого никогда не случится; что моя любовь будет молчаливой, почти не немой.

– Не хочешь разговаривать?

– Нет, нет, хочу.

– А что тогда молчишь как рыба?

– Я задумался над твоим вопросом. – Когда она отвернулась от меня и принялась за работу, меня немного отпустило, в легкие проник воздух, и я свободно вздохнул.

– И что скажешь?

– Неприязнь к Светке у меня после ее предательства.

– Это когда она сдала тебя во время чтения запрещенной книги?

– А ты откуда знаешь?

– Ты видимо забыл, что я учусь в этой же школе, что и ты. Я хорошо помню те собрания. Тебе тогда здорово досталось.

– Да. И все из-за нее! – Я разозлился, вспомнив о недавних событиях. – Если бы не мой отец, не его авторитет, то меня выгнали бы из школы и отправили в трудовой лагерь на север страны.

– Но не выгнали же.

– Нет. Но…

– И не отправили в трудовой лагерь.

– Нет. К чему ты это?

– К тому, что ничего страшного и не произошло. Пустячок!

– Пустячок? – Я кипел и почти возненавидел свою возлюбленную. – Да меня отец чуть не убил.

– Не убил же.

– Что-то ты заладила? Не убил же, не отправили же, не выгнали же…

– А ты чего разозлился?

– Я не…

Воцарилось минутное молчание.

– Зря ты над Светкой потешаешься. Да она немного заносчива, порой высокомерничает, да и командирша еще та…

– Вот именно! – перебил Настю я.

– Но ко всему этому она сверх меры дисциплинированная, ответственная и неравнодушная. Поэтому она не могла не сказать завучу, что ты читал запрещенную книжку. Не могла. Испугалась за тебя.

– За меня? Ты смеешься надо мной?

– Я не смеюсь, и не собиралась смеяться. Она испугалась за тебя, она сама мне так сказала. Подумала, что запрещенные книги испортят тебя, и ты не окончишь школу с золотой медалью. И сказала завучу, Наталье Ивановне. Дальше закрутилось, понеслось. Она сама не ожидала, что так все обернется против тебя, что учителя и комитет по делам молодежи поднимут такую шумиху. Ты слышишь меня, она не хотела? Можешь мне не верить, но то что я сказала – правда. Думаешь, почему ты здесь?

– Потому что я умею белить.

– Каждый второй мальчишка умеет белить стены, а она выбрала именно тебя. Почему? – Я пожал плечами. – Она хотела поговорить с тобой. Может, извиниться хотела.

– Не может быть.

Честно говоря, я не ожидал такого поворота событий; никак не ожидал; отчего опешил и задумался: мне надо было осмыслить только что сказанное Настей. Еще минуту назад я думал, что Светка назло рассказала учителям о моем тайном увлечении, чтобы меня выгнали из школы, а сейчас я узнаю, что она выдала меня из хороших побуждений, чтобы я не забивал голову лишними запретными мыслями и продолжал учиться на «пятерки». И оснований не верить Насте у меня не было. Зачем ей врать? Какой мотив?

– И вообще… ты сам виноват, – вдруг сказала Настя, посмотрев в окно, выходившее на школьный сквер, залитый солнцем и сплошь покрытый зеленью. – Какой шмель ужалил тебя? Зачем было читать ТАКУЮ книгу там, где тебя могли поймать – и поймали!

– Люблю читать в сквере, на свежем воздухе.

– На свежем воздухе надо читать партийную литературу. На худой конец – военную. А дома, закрывшись в комнате, читать то, что запрещено читать.