– Ну и зря! – возмутился Степан. – Надо было их проучить.
– А ты бы так сделал? После ссоры остался бы на целую ночь в штабе?
– Это вряд ли, – ответил он. – Я с родителями не ссорюсь.
– В этом-то все и дело. Ты ни разу не ссорился с родителями, поэтому только предполагаешь, что нужно делать. А я ссорился – и ни раз. И знаю точно, что сделать лучше.
– Ладно, не будем спорить. Твоя взяла, товарищ. Ты – прав. Настя слушай его, не слушай меня. Я ни черта не разбираюсь в ссорах; мои родители, по крайней мере, не дают мне для этого повода. – Степан обратился ко мне. – Ну рассказывай для чего ты притащил меня сюда?
***
– «Дитя тьма» – не инопланетянин, – заявил я и для драматического эффекта замолчал, глядя на друзей, точнее на их изумленные лица.
– Неожиданное заявление. – Степан достал из кармана пачку сигарет и предложил. – Никто не хочет посмолить?
– Нет, – одновременно ответили мы с Настей.
– А зря. – Он закурил и спросил. – И с чего ты, Саша, взял, что наш друг не с другой Галактики?
– Я следил за ним… последние три недели.
– И когда ты успевал?
– Я сейчас все объясню и расскажу, только не перебивай меня.
– Как скажешь, товарищ! – шутковал Степан, смоля пахучую сигарету.
Когда я закончил свой сказ, в первую минуту никто не проронил ни слова; домик погрузился в молчание, в течение которого Настя и Степан обдумывали и переваривали донесенную мной информацию.
– И что скажете, ребята? – не выдержал я и спросил.
– Хотелось сказать, что ты гавнюк. – Степан говорил на полном серьезе, убрав насмешливую улыбку с лица. – Но передумал. Все-таки тут Настя, не прилично сквернословить.
– Спасибо, Степка.
– А ты что думал, я тебе по головке поглажу после твоего расследования? Нет уж, извольте! Обманул меня на счет работы у деда – это раз. Не взял с собой на расследования – это два. И три – ты не сдержал обещания, тем самым нарушив придуманное нами правило. Так что радуйся, что я еще так назвал тебя, а никак иначе. – Он обратился к молчаливой Насте. – А ты что думаешь про него? Давай, Настька, выкладывай! Мочи правду матку!
– Ты, молодец, Саша, – на мое удивление похвалила меня Настя.
– Что? – Я думал, у Степана челюсть отвалиться от услышанного. – Ты его хвалишь?
– Ну да.
– Даешь!
– И не страшно тебе было следить за ним, в одиночку? – спросила она.
– Нет, – не лукавя, ответил я. И добавил. – Когда я узнал, что он дорожит фотографией, на которой запечатлены люди, я понял, что у него, у «Дитя», есть сердце.
– Ладно, отброшу я свою обиженность на тебя, дружище, – смягчился Степан, затушив папироску в пепельнице, – хотя за тобой будет числиться косячок. Большой косячок, который я запомнил. Чтобы в следующий раз, если я вдруг накосячу, ты меня не упрекал.
– Договорились.
– С этим договорились – и ладно. Но я-то вот о чем хотел спросить: если, по твоему мнению, «Дитя» не инопланетянин, тогда кто он?
– Человек, – ответила за меня Настя.
– Человек? – Степан засмеялся. – Ты шутишь?
– Нет. Ты вспомни, что нам рассказывал Саша. Загибай пальцы.
– Не проблема.
– Он ладит с дворняжкой – души в ней не чает, – сказала Настя.
– Допустим, это раз…
– Любит слушать музыку и подпевать.
– Два.
– Охотиться и собирать плоды.
– Ну, три.
– Что-то изобретает. Химичит.
– Четыре.
– Говорит на нашем языке без акцента.
– Пять.
– Уже пять. Дальше разбираемся. – Настя задумалась. – Как выяснил Саша, у «Дитя» нет крылья.
– Они есть, но ненастоящие, созданные руками человека, – заметил я.
– Без крыльев он уже не такой особенный, правильно? Он такой же, как мы.
– Уговорила, шесть.
– Плюс к этому Саша сказала, что у него не было тех жутких когтей и клыков, которыми он красовался в прошлую нашу встречу.
– Ручаюсь, что не было! – поддакивал я.
– Ладно, семь.
– А если смыть еще грим с его лица? А потом стянуть с него длинный плащ? Что нам откроется? Человеческое лицо?
– Это неизвестно, что там откроется, – хохотнул Степан. – Это не считается.
– Не считается, так не считается, – не отчаивалась Настя. – Но фотография, которой он дорожит, точно должна считаться.
– Это еще почему?
– Это главное доказательство, что он человек.
– Вот с этого момента поподробнее.
– Я уверена, что на той фотографии был запечатлен «Дитя» с мамой. Тот мальчик – это и есть наш пришелец из другого мира.
– Бред! – не поверил Степан.
– А как еще объяснить, почему ему была так важно та фотография?