– Рваные джинсы не стоят моих слез. Так получается?
– Да. – Гриша снова улыбнулся. – Ты не поранилась, не ушиблась. Ты жива и дышишь, ты с друзьями. Что еще нужно?
– Ничего, – ответила она, обняла Гриша и чмокнула его в щечку. – Умеешь успокоить.
Гришка весь покраснел, не зная, куда себя деть от смущения.
***
Выйдя из березовой рощи, в которой царила какофония любовных серенад, исполняемых соловьями, мы вышли на холмистую возвышенность и нам открылся поистине величественный, поражающий воображение вид на земные красоты.
Под куполом небосвода, обрамленного облаками-барашками, державшими путь поодиночке, возвышались остроконечные горы с янтарными отсветами, с расщелинами, поросшими растительностью и с лугами, сплошь усеянными васильками и кустами земляники. Поодаль, ближе к земле, порос смешанный лес, пестрящий буйством красок, всеми оттенками зеленого; вдоль леса стремительно рокотала река, на дне которой покоились желто-коричневые камни, соседствующие с водорослями.
Насмотревшись вдоволь на окружающий нас мир, мы спустились с холма по узкой тропке, петляющей среди одиноких берез и кустов бузины, и вышли к крутому берегу реки, который был занят острыми и скользкими камнями разных габаритов и размеров. Среди этого многообразия выделялся лишь один камень – плоский, словно высеченный и отполированный рукой человека, а не силой природы, широкий и мощный, выступающий из берега и нависший над рекой, как доска над бассейном, как высунутый язык из-за рта Гоблина, обрамленного камнями.
– Теперь я понимаю, почему это место величается так и никак иначе, – сказала Настя и спросила у меня. – И какая тут высота, до воды?
– Два с половиной метра, – ответил я, держа в губах тростинку.
– Ого!
– Что, прыгать уже не будешь? Передумала? Испугалась? – язвил Степан, преуспевший в этом деле.
– Назло тебе прыгну, чтобы только не вякал!
– Вот это я понимаю – по-нашему! – Степан стянул с себя футболку и пополз к языку Гоблина. – Товарищи, не отставать!
Когда мы были на месте, Гриша подивился тому, насколько нагрелся камень от солнца; пятки в буквальном смысле обжигало, отчего мы переминались с ноги на ногу.
– И кто будет первый прыгать? – поинтересовался я.
– Я буду первым!
– А для начала, Степка, ты не хочешь узнать какая в реке глубина? – спросил на полном серьезе Гриша.
– Хватит думать о плохом и вечно подстраховываться, дружище. Надо иногда рисковать!
– Незачем рисковать, кода риск не оправдан. Я вот, например, не хочу рисковать своим здоровьем ради кого-то прыжка.
– Нет тут никакой опасности для твоего здоровья, милый. Я тут сотни раз прыгал и ничего, как видишь, живой.
– А ты не подумал, что река возможно обмелела?
– Че это ей вдруг обмелеть?
– А ты подумай. Жара стоит все лето, а дождей толком и не было: раз, два – и обчёлся.
– Хочешь сказать, что нужно спуститься и зайти в реку с берега перед прыжком?
– Да.
– Береженого Бог бережет, – вставил я.
– Еще один. Вы что, сговорились против меня? – Он обратился ко мне. – Ты тоже не хочешь прыгать?
– Я солидарен с Гришей.
– А мне кажется, что вы специально сговорились и просто-напросто промываете мне мозги. Позлить меня решили, да?
– Нет. Мы хотим тебе вразумить, – сказала Настя.
– А вот этого не надо. Я сам как-нибудь справлюсь, без вас, советчики. Я в отличие от вас вижу, что река не обмелела и можно смело прыгать не в ущерб здоровью.
– Как можно определить глубины в такой чистой воде?
– Просто! – упорствовал Степан.
– Это невозможно. Глубина в данном случае обманчива. – Гриша начал спуск вниз. – Я лучше проверю. И когда скажу тебе, что тут безопасно, ты прыгнешь. Договорились?
– Нет, не договорились. Ты ведь мне весь кайф обломаешь! – Степка стянул с себя шорты цвета хаки, посмотрел на нас и театрально сказал. – Смотрите и учитесь, дамы и господа, как прыгают настоящие смельчаки, настоящие герои!
– Не надо, – попросила Настя.
Он сделал два шага, оттолкнулся от камня и стремительно полетел вниз, словно раненный ангел, низвергнутый с небес. После погружения с ворохом брызг послышались крики. Река действительно обмелело от засушливого лета, и глубина ее была в том месте, куда прыгнул Степан, не больше метра. Естественно, что Степан закричал от боли, воткнувшись ногами в каменистое дно.
Ох, как же мы за него перепугались; поначалу мы думали, что он переломал ноги, но обошлось. Кода мы вытащили его из воды и осмотрели раны, с облегчением вздохнули – кроме ушибов и порезов ничего серьезного. Правда, с порезами пришлось немало потрудиться, чтобы остановить кровь.