– Почему ты думаешь, что лжет именно Анна Сергеевна, а не твой чумазый друг?
– Ха! Ты еще спрашиваешь? Ты не видела то, что видел я. У него все тело в шрамах, в ушибах, в переломах – а это основное доказательство того, что он не врет. Да и сама подумай: кто бы сбежал из хорошего детдома в лес?
– Я не подумала об этих обстоятельствах. – Кажется, Света поверила в Гришины небылица. Надо признать, он был крайне убедительным. Настоящий актер. – Если ему так ненавистен детдом «Надежда», почему он не перейдет в другой. В этом нет никакой трудности.
– Когда тебя постоянно ни за что и ни про что мучают, подвергая пыткам, ты больше не захочешь жить в таких ужасных домах. Лучше жить саму по себе. Вдали от людей, которые так жестоки к тебе.
– Логично, – согласилась она.
– Я рад, что ты понимаешь меня, Светка.
– Если он хотел жить один, вдали от людей, почему тогда он с вами стал дружить?
– Нет, Светка, тебе бы в разведке работать. – Степан засмеялся, Света не оценила шутку. – Не уж то непонятно, что мы, я и ребята, не такие как детдомовцы и ценим, прежде всего, не побои, а веселое общение и дружбу. Вот он к нам и проникся, а мы – к нему. Мы теперь друзья до гроба и никому не дадим его в обиду, так что, Свет, если ты против Гриши, значит, против нас. Правду я говорю, товарищи!
– Ясень пень!
– Я не хочу быть против вас, – призналась Света.
– Тогда никому ни слова о нем и мы будем с тобой дружить. Обещаю.
– Заманчивое предложение. Но меня еще кое-что беспокоит в вашей дружбе.
– И что же это?
– Что он похож армяхина.
– Ты обозналась, – нервно хохотнул Степан, – какой он тебе армяхин. Да и сама посуди, что ему тут делать?
– Скрываться.
– Ты издеваешься? Хочешь сказать, мы скрывает в лесу врага народа?
– Если он армяхин, то да, скрываете. Если нет, то нет…
– Он – не армяхин! – громко объявил я. – И как ты могла в нем разглядеть армяхина, если у него лицо испачкано грязью?
– Я…
– Не придумывай, Света, – перебил ее я. – И нас не компоть. Пришла тут… сама вторглась на нашу территорию, а теперь нас же обвиняешь в том, что мы виноваты в том-то и том-то. И ко всему этому заставляешь нас перед тобой оправдываться. А не высокого ли ты мнения о себе? И не думаешь ли ты, что ты лучше нас?
– Я…
– Я больше не намерен этого терпеть. Хватит! Мы и так доверились тебе и обо всем рассказали, как ты этого хотела. И тебе решать: раскрывать нашу тайну или нет. Это уже твое дело. Но помни одно, что Гриша – это человек с большим сердцем, которого мы любим как друга. И если ты расскажешь о нем, и его снова упекут в тот детдом, его сердце не выдержит и возможно даже остановится. Ты этого желаешь? Желаешь его смерти?
– Я…
– Я еще не закончил говорить, – грубо осек ее я. – Пока ты не ответила, я прошу покинуть наш тайный штаб. Тебя сюда никто не звал и уж тем более никто не ждал.
– Хорошо, я уйду, – сказала она, явно обидевшись на меня. Потом Света посмотрела на Настю. – Ты со мной?
– Я остаюсь.
– И ладно, оставайся. – Света совсем помрачнела, поникла.
– Но мы будем тебя ждать, когда ты примешь правильное решение.
– Ты говоришь о правильном решении, которое предполагает мое молчание?
– Да.
– Я подумаю.
– Пожалуйста, Света, я хочу, чтобы мы дружили, а не враждовали.
– Я подумаю. – Она развернулась и пошла домой.
Мы смотрели ей вслед, каждый думая о Грише и о том, что будет, если…
Когда она скрылась в лесных просторах, я спросил у товарищей:
– Думаете, она расскажет?
– Думаю, да, – ответил Степан.
– Я хочу верить, что она промолчит, – сказала Настя.
– Я тоже хочу верить, но хотеть и верить – не одно и тоже.
– Это точно, Саша.
– И что же нам делать?
Этот вопрос повис в воздухе и растворился в нем. Никто не знал, что делать. Никто не ответил.
Глава 4
Понедельник пятнадцатого августа выдался ненастным: северно-западный немилосердный ветер холодил как осенний; в небе ни единого просвета в пучине серой бездны; дождь, зарядивший с самого утра, не думал заканчиваться и уж тем более сбавлять обороты, пропитывая землю влагой и обрамляя дорогу лужами и ручейками.
Ни о какой прогулки не могло быть и речи; правда, Степана такой погодой не напугать, особенно когда он что-то хотел – а хотел он заполучить видеокассету с новым фильмом, в котором снялся его кумир Жан Луи– Гете. Он звал меня, и я отказался, побоявшись промокнуть. Если бы я знал, что прогулка под дождем исключит беседу с отцом, я бы не думая рванул со Степой.