Отец пришел с работы пораньше, в третьем часу; в обычные дни он являлся домой после шести вечера, а то и позднее. Мы с мамой удивились его раннему приходу, даже встревожились.
– Дорогой, ты сегодня рано. Что-то случилось?
– Нет. Пока ничего не случилось. – Он снял начищенные до блеска сапоги и убрал их в шкаф. – Но может случиться. Да, сын?
– Что? – Я притворился, что не понял отцовского намека.
– Не хочешь говорить?
– О чем? – Ох, как колотилось у меня сердце; думал вот-вот и вырвется наружу. – Папа, я…
– После обеда я освежу твою память.
– Что он опять натворил? – спросила мама и строго посмотрела на меня.
– Ничего я не делал.
– Это мы разберемся, что ты сделал, а чего еще не сделал. Не волнуйся.
Во время обеда отец молчал, наслаждался жареной рыбой и рисом, обильно политым сливочным соусом; но не упускал случая так на меня посмотреть, отчего кровь в жилах стыла. Я старался не смотреть в его сторону, в его пытливые и подозревающие глаза, чтобы не дай бог он не увидел больше, чем нужно ему знать; я решил для себя, что буду молчать до последнего, буду врать, если придется, ибо слишком много стояло на кону – человеческая жизнь.
Когда мама убрала грязные тарелки в раковину и вытащила из кухонного гарнитура три чайных кружки, спросила:
– Кому кофе, кому чай?
– Мне чай, – сказал я.
– Мне как обычно, – шепнул отец, подразумевая под этими словами, что он пьет только черный кофе и ничего кроме оного напитка.
Мама разлила по кружкам кипятка и достала из холодильника сметанный торт, приготовленный накануне.
– Дорогой, я правильно поняла, что ты не хочешь обсудить возникшую проблему всем вместе, семьей?
– Ты правильно поняла. И вот почему. Во-первых, проблем пока нет. А, во-вторых, это будет мужской разговор, в котором не место для женщин. Без обид.
– Но точно нет проблем?
– Я же сказал…
– Я просто волнуюсь, – перебила его мама, которая была не согласна с данным раскладом дел, но робко молчала, зная, что будет, если она будет пререкаться с ним – беды не избежать!
– Кстати, ты не ходила к Романовым за деньгами, которые они нам должны?
– Еще нет.
– Плохо. Ты же знаешь, что моему терпению когда-нибудь придет конец – и тогда я… буду разбираться.
– Не стоит, дорогой. Я сама это сделаю, в мирной форме.
– Надеюсь сегодня?
– Сейчас и скажу. Ты ведь хочешь, чтобы я ушла?
– Именно.
Перед тем как уйти, мама шепнула мне, чтобы я не отчаивался и был сильным мальчиком при любых обстоятельствах; я видел в ее глазах сомнение, страх и беспомощность – она боялась оставлять меня одного с отцом, но ничего не могла сделать, чтобы хоть как-то изменить приближающееся будущее, наступающее на пятки настоящего.
***
– Вот мы и остались одни, – сказал отец, дотронулся до моего плеча – холодное прикосновение, от которого бросило в дрожь, – и повелительным тоном добавил. – Пройдем в гостиную. Там больше света. Там и поговорим. И не забудь прихватить с собой пепельницу и мои сигареты. Ты знаешь, где они лежат.
Я тебе не домработник, было желание сказать ему, но чувство самосохранение диктовало другие слова:
– Хорошо, отец.
Я принес ему то, что он просил и сел в мягкое кресло, обитое кожей, напротив него. Мы сели у западного окна, обнажающего пасмурный день.
– Догадался, о чем мы будем говорить?
– Нет.
– Знал, что выберешь такую тактику. Сразу оговорюсь, что такая тактика неправильная.
– Я, папа, действительно не знаю…
– На моих ушах лапша. О чем это говорит?
Отец закурил.
– Знаешь Свету Иванченко?
– Знаю, – тут я не стал врать. Не было смысла.
– Начало положено. Сам расскажешь, почему она пожаловалась своему отцу на вашу банду? Хотя… не утруждайся врать мне. Я сам расскажу. Она убеждает, что видела тебя, Настю, Степана и еще какого-то странного молодого человека с крыльями, который заметив ее, поспешил по каким-то срочным неотложным делам, при этом подозрительно закрывая свое лицо. Припоминаешь о таком?
– Припоминаю, – ответил я, стоически сжав руки в кулаки.
– Я жду объяснений: что это за молодой человек?
– Наш новый знакомый.
– С крыльями? – усмехнулся отец.
– Да. Только не с настоящими.
– Объясни.
– Ну… крылья ведь не могут сами по себе у человека вырасти.
– Согласен.
– Мы их сами сконструировали.
– Для какой цели?
– Думали, что с помощью крыльев сможем взлететь и летать как птицы.