– Не уверена.
– Почему?
– Зная Свету, я больше чем уверена, что она пожертвует нашей дружбой, нежели станет плохой, пойдет против правил. Для нее Гриша – враг. И если она его защитит, то будет считать себя еще большим врагом. Она в первый раз не стала его защищать, хотя я надеялась, что она опомниться и сделать хоть раз что-нибудь не по правилам. Но не вышло. Не выйдет и во второй раз.
– Ты не будешь с ней разговаривать?
– Кто такое сказал? – изумилась она. – Я попробую.
– Есть у меня одно предложение…
– Извини, Степан, я тебе перебью, – вмешался Гриша. – Можно мне сказать?
– Валяй, дружище.
– Спасибо вам за все. Честно, от всего сердца я вам благодарен. Но не стоит больше из-за меня страдать. Я…
– О чем ты говоришь? – не выдержал я и тут же добавил. – Нужно хоть что-то делать, потому что если мы ничего не предпримем до воскресенья и мой отец раскроем меня во лжи, пострадаешь не только ты, Гриша, но и мы – тоже. Мой отец не остановиться ни перед чем и ни перед кем. Я знаю его. Поэтому я считаю, что нужно пытаться…
– Ребята, я знаю, что делать. Повторю: у меня есть предложение, – сказал Степан.
– И?
– Слушайте меня и запоминайте. Сразу оговорюсь: вам не очень понравится то, что я предложу, но чтобы выиграть главный бой нужно действовать похуже засранцев.
Степан рассказал. Честно говоря, его идея меня не вдохновила, она выходила за рамки дозволенного и делала нас совсем уж никуда негодными мерзавцами… но я согласился, как и остальные участники заговора, тем самым подписавшись на очередную авантюру, которая могла закончиться для нас тюрьмой, а то и расстрелом; по крайней мере, для меня точно.
Но что не сделаешь ради тех, кого уважаешь, ценишь, любишь?
Мы не говорили о чувствах, но совершенно точно любили друг друга.
Пока есть любовь, будет и отвага,
Пока есть отвага, будет и смелость,
Пока есть смелость, будет и мир,
А где мир, там и Бог,
А где Бог – там есть все.
Для реализации задуманного у нас было всего пять дней и мы, не теряя ни минуты, начали готовиться и соответственно действовать. Первым делом мы составили план дальнейший действий:
1. Гриша пишет любовное письмо Светке; в этом ему любезно помогает знаток Светкиной души – Настя.
2. Написанное письмо мы кладем в школьный ящик Светы и ждем, когда рыбка клюнет на наживку; Настя уверена, что она клюнет, так как с парнями у нее не ладиться и ей, как активистке, ни в чем не хочется отставать.
3. Ждем ответного письма; его не придется ждать долго, снова уверена Настя, так как девушки любят любовные письма и с удовольствиями на них отвечают.
4. Пишем еще несколько писем с признаниями любви, чтобы Света не засомневалась в преданных чувствах ее тайного влюбленного.
5. Назначаем встречу в нелюдимом месте – в лесу, рядом с домиком на дереве; тут тоже Насте придется постараться, чтобы Света согласилась встретиться там, где нам будет удобно провести аферу.
6. Она знакомится со своим тайным любовником, который скрывает лицо. Мол, стесняется. Тем временем Степа и Саша находятся неподалеку и держат наготове фотоаппараты. И когда Гриша открывает свое истинное лицо – мы фотографируем любовников.
7. Потом мы выходим из укрытия и говорим Свете, что все было подстроено. И предупреждаем ее, что если она хоть словом обмолвиться, что на воскресном обеде за столом сидит не тот самый Гриша, а кто-то другой, то эта фотография окажется у каждого ученика и не только. И тогда ее ангельский образ растает, словно вода. Хорошая ученица согрешит с врагом народа. Мол, любишь врага – значит сама враг!
Вот такой у нас был мерзкий план, который нужно было во что бы то ни стало реализовать, причем лучшим образом, без проколов.
Глава 5
Написать любовное письмо оказалось не так просто, как мы рассчитывали; вместо нескольких минут мы просидели за сочинительством порядка четырех часов.
Главным критиком была Настя, ей что-нибудь да не нравилось: то фальшиво, то неестественно, то глупо, то неуместно и пошло, то еще находились какие-нибудь причины. От такой тотальной критичности Насти Степан буквально выходил из себя, и каждый раз вступал в спор с Настей.
– Ты сама надиктовала почти весь текст, а сейчас говоришь, что письмо полный отстой, – разорялся Степа.
– Сначала мне нравилось. Сейчас – нет. Что не понятного?
– Боже, держи меня. Или пристрели!
– Поворчи-поворчи, дедушка Степа.
– Не выводи меня из себя. Не надо!
– А ты не отвлекай меня пустыми разговорами. Видишь, я занята делом? Без письма твой гадко-идеальный план – ничто.
– Саня, можно я ее задушу? – спросил он у меня.