– И все? Из-за этого он тебя избил?
– Не то, чтобы избил… так, пару раз ударил по спине и ногам.
– Ничего себе пару раз. Да у тебя все руки в синяках!
– Я наделся, что ты не заметишь. – Я затушил папироску и сковано улыбнулся другу, который искренне беспокоился обо мне. – На самом деле он разозлился не из-за того, что я разбудил его. Я не согласился с его вердиктом. Вот, он и разозлился. Видите ли, он не может ошибаться.
– Каждый может ошибиться, – подметил Степан.
– Только не мой отец. Только не он. Он в этом убежден и других убедил. Обычно я с ним не спорю, но тут не сдержался. Что-то во мне брякнуло, что-то неведомое что ли. Не знаю, как объяснить. Сначала сказал, а потом пожалел.
– Больно было?
– Терпимо, – соврал я. И спросил. – Тебя что, отец не бил?
– Нет, ни разу.
– Ничего себе! – Честно говоря, я был поражен и удивлен, что Степана ни разу не наказывали даже ремнем; для меня это было все равно, что летом пойдет снег, а зимой зарядит ливень!
– Мои родители как бы против этого… против насилия над детьми. Воспитывают так, без ремня.
– Да ты счастливчик, Степка. Завидую тебе.
– Ну…
– А если ты опоздаешь сегодня, скажем на два часа, что сделают с тобой родители?
– Поругают немного. Скорее всего, накажут: домашний арест на неделю. Или еще чего придумают.
– Вот здорово! Не жизнь, а малина у тебя.
– А тебе что сделаю, если ты опоздаешь на пару часов?
– За пару часов… я даже боюсь представить, отец точно меня убьет. А вот за пять минут опоздания обойдусь несколькими ударами ремнем по спине.
Степан с волнением взглянул на ручные часы – без двадцати минут девятого – и сказал:
– Если ты хочешь, чтобы тебе влетело, можешь еще посидеть минут десять, а я, пожалуй, пойду.
– Нет уж, товарищ, я пойду с тобой. На сегодня мне хватила отцовского ремня.
***
В тот майский вечер мне не суждено было вовремя придти домой, но каким-то чудом удалось избежать наказания; меня спас коньяк, который убаюкал отца задолго до моего прихода – и мама, которая благоразумно промолчала, что я немного задержался после вечерней прогулки (я опоздал ровно на сорок четыре минуты – чудовищное преступление). Причина моего опоздания вам, наверное, ясна как день, сколько бы я сейчас не играл в «темную».
Мы впервые увидели «Дитя тьмы».
– Что там? – спросил у меня Степан и показал пальцем на соседний вяз.
– Ничего, – ответил я, пожав плечами. Я действительно ничего и никого не видел, кроме одинокого дерева, раскинувшего свою богатую и пышную крону. – А что там должно быть?
– Не знаю. – Степан задумался, не отрывая взгляда от старого вяза. – Что-то.
– Пойдем. Поди-ка показалось?
– Ничего мне не показалось. – Он медленно зашагал к дереву, нацепив на себя серьезную маску; я последовал за ним.
– Ты прикалываешься, Степ?
– Тише! – прошипел он, остановился и показал пальцем на черное вороново крыло огромных размеров, которое торчало из-за дерева. – Видишь?
– Да, – шепнул я, не веря собственным глазам; крыло в человеческий рост – производило впечатление и в тоже время пугало, до дрожи, до гулкого сердцебиения в ушах. – Что это?
Мы посмотрели друг на друга, и каждый заметил в дружеских глазах холодный страх перед неизвестным; мы не знали, что делать дальше: то ли бежать со всех ног, то ли подойти дереву и узнать, что под ним скрывалось, спряталось. Кто из нас сделал первый шаг, я не могу сказать – возможно, мы одновременно шагнули в сторону вяза – но то, что после этого случилось: я помню отчетливо. Из-за дерева выбежало двуногое существо с крыльями во весь рост (а рост существа был никак не меньше нашего), обличенное в грязные лохмотья, поверх которых был накинут черный изодранный плащ; лицо существа мы не смогли рассмотреть, так как его скрывала черная сажа и грязь. Оно побежало в сторону деревоперерабатывающей фабрики.
– За ним! – скомандовал Степка и рванул за существо, которому мы на следующей день дали кличку – «Дитя тьмы». Согласитесь, звучит жутковато?
– Думаешь, это хорошая идея?
Я не столько сомневался, сколько боялся; но страх пришлось перебарывать, быть в глазах друга – трусом; поэтому я побежал за Степаном, всем сердцем чувствуя, что эта плохая идея и ничем хорошим она не закончится. Я почему-то решил, что существо специально заманивает нас в капкан, чтобы растерзать на кусочки, а потом съесть; у меня и в мыслях не было иного варианта.
Погоня затянулась; мы бежали и бежали, все дальше и дальше углубляясь в чащу леса. Когда у меня закололо в правом боку, я сдался и остановился, пытаясь восстановить сбившееся дыхание.