– Ну и рохлями мы стали, – сказал Степан и закурил.
– Бросать надо курить.
– Надо.
– Дай закурить.
– Ха! – Степан засмеялся. – Ты ведь бросил?
– Было дело, – согласился я, закуривая сигарету.
– И?
– Все равно до ста не дожить, пару затяжек можно себе позволить. Особенно сегодня.
– Я вот все думаю. – Молчание. – Хотя это глупо, не буду пудрить тебе голову.
– Говори раз начал.
– Считаешь? – Я кивнул. – Ладно. Ты никогда не задумывался, что было бы, если бы Гришка остался жив?
– Задумывался. И не раз, – признался я, пристально рассматривая надгробный крест, по которому полз паучок.
– Слава Богу! – обрадовался Степан. – Значит, я не один такой.
– И что было бы, если бы Гришка остался жив?
– Я – глупый старик. Наивный. Поэтому думаю так: будь он жив, он не дал бы нам разбежаться в разные стороны, и мы всегда бы были вместе. Втроем. Как в былые времена. Три старика, доживающие свой век в этом мире и ждущие новую веху в мире ином, абсолютно противоположном первому.
– Я тоже об этом думал в свое время.
– Серьезно?
– Серьезней некуда.
– А сейчас как думаешь?
– Сейчас. Сейчас? – Я задумался и бросил взгляд на свободное место на скамейке. – А если я скажу, что он не умирал.
– Я скажу, что ты очень не прав.
– Почему?
– Потому что я лично закапывал его тело.
– А что такое тело? Так, оболочка.
– Черт, дружище, я не понимаю, о чем ты.
– Он всегда оставался и остается с нами. В нашей памяти и где-то в области сердца. Он не умер и не умрет, пока мы живы. И сейчас он с нами, сидит вот тут и подслушивает наш разговор и возможно даже курит невидимую сигарету.
– И смеется над нами, стариками, – добавил Степан.
– Он смеется не над нами, а оттого, что мы рядом.
Воцарилось молчание, которое нарушил Степан, спросив:
– А ты счастлив?
– Счастлив, как никогда раньше. Я же в компании друзей.
Так мы просидели, проговорили до самого заката. А потом простились, чтобы встретиться в мире, где друзья живут вечно, вдали от жестоких политических режимов и кровопролитных войн.