Сара Вуд Домик на побережье
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Адам опаздывал на собственную помолвку, а причина для задержки была и вовсе неуважительной: он думал о другой женщине!
Собираясь, одновременно просматривая факсы и отвечая на нескончаемые телефонные звонки, он случайно вытряхнул из ящика стола фотографию. Теперь он держал ее в руке и задумчиво рассматривал. На фото были его покойная жена, падчерица Петра… и Триш.
Напряженность и раздражение постепенно куда-то исчезли. Разве можно забыть последние минуты, которые они провели вдвоем? Он молча вставил фотографию в рамку.
Телефон и факс продолжали настойчиво требовать его внимания, но Адам словно забыл об их существовании. Он стоял посреди кабинета, и взгляд его был обращен в прошлое.
И снова, словно наяву, он видел ее перед собой. Вот она обернулась, глядя на него с состраданием, придававшим особую прелесть ее лицу. Меж полураскрытых губ виднелись белоснежные зубы. Его захлестнуло непонятное чувство, почти благоговение: ведь он знал эту женщину, говорил с нею, был рядом!..
Невозможно объяснить, что тогда произошло. Он помнил только, как ее нежная щека коснулась его щеки, как он вдохнул аромат ее волос, зарывшись в них лицом, покрывая поцелуями ее лоб, шею… Стоило ему коснуться ее, и казалось, никакая сила уже не могла их разлучить.
Даже и теперь он будто ощущал мягкое прикосновение ее бархатистой, словно персик, кожи, вспоминая гибкое юное тело, высокую девичью грудь. И то, с какой необузданной страстью она ответила на его поцелуй.
Наконец Адам пришел в себя.
Со свойственной ему энергией ответил на два телефонных звонка, затем пробежал глазами факсы, делая карандашом пометки на полях для своего секретаря. Стремительным шагом вышел из подъезда – в его решительных движениях не было и намека на то, что он все еще ощущал в своих объятиях податливое, горячее тело Триш.
В шикарном номере одного из лондонских отелей Триш собиралась на вечер. Приглашение лежало у нее в сумочке.
Адам и Луиза.
На кровати были разложены четыре платья.
Ладони у Триш сделались влажными от волнения. Как нужно здороваться с человеком, который поцеловал тебя так неожиданно, без предупреждения, чьи поцелуи ранили и обжигали страстью?
Почувствовав слабость, она опустилась на кровать. Стоило закрыть глаза, как он представал перед ней словно наяву. И она снова ощущала его горячее дыхание, чувствовала его губы.
Все случилось внезапно. Он не ухаживал за ней. Они не гуляли, взявшись за руки, не было ни поцелуев на ночь, ни объятий. И никаких свиданий. Их словно охватила первобытная страсть, и то, что произошло между ними, было неизбежно.
Сердце замерло в каком-то сладком томлении, когда она вспоминала о том, с какой необузданной пылкостью и неистовством он обнимал ее, расстегивая пуговки на ее блузке. Он желал ее до самоотречения. Триш стало не по себе от сознания собственной власти, оттого, что она способна вызвать столь сильное смятение.
Триш охватил жар, она стремилась к нему каждой клеточкой, мысли ее смешались, разум затмило желание. Ей хотелось, чтобы он сорвал одежду с них обоих, хотелось поскорее ощутить на губах вкус его тела, вдохнуть его запах, впервые в жизни целиком отдаться во власть своих чувств.
– Триш, – невнятно произнес он.
Она поняла, что что-то не так. Он весь напрягся, в темных глазах мелькнула боль. Она в отчаянии схватила его за руки… но он оттолкнул ее. Не успела она вымолвить и слово, как он, пошатываясь, вышел из комнаты.
– Ты прекрасно выглядишь.
Триш вздрогнула и виновато поднялась, когда в номере неожиданно появилась ее подруга, заставляя очнуться от сладостных грез.
– Могла бы постучать! – недовольно сказала она, неохотно возвращаясь в реальный мир.
– Я и постучала, дурочка.
– А я ничего не слышала, – нахмурившись, проговорила Триш.
– Ты же витаешь в облаках, – отозвалась Петра. – И надо все-таки запирать дверь.
– Вечно забываю, – согласилась Триш. – Просто не привыкла. Ведь дома мы никогда не пользуемся замками. Раз уж ты здесь, помоги мне! Мне надеть это или джинсы или лучше сразу выпрыгнуть из окна? – растерянно спросила она.
Петра дружески обняла ее.
– Иди прямо в этом платье. Серьезно, Триш, ты в нем отлично выглядишь.
Отлично? К несчастью, зеркало говорило совсем другое: перед ней стояла обыкновенная, опрятная, ничем не примечательная женщина. Женщина, которая вряд ли способна вдохновить даже какого-нибудь греховодника, лет десять прозябавшего в одиночестве на необитаемом острове! Триш почувствовала, как в ней шевельнулся гнев.
– Мне мало отлично! Я хочу произвести фурор! – И, отвернувшись от своего возмутительно приличного, невыносимо скучного платья, Триш с вызовом посмотрела на Петру.