У Виталия Макарыча блеснули глаза.
— Как узнали? — переспросил он, и лицо его передернулось. — Очень просто. Нас предали.
— Кто же вас предал?
— Да, — сказал Виталий Макарыч, — любопытно было бы знать, кто нас предал.
— А вы не знаете?
— Кто-нибудь из своих. Посторонним ничего не было известно.
— Значит, в отряде был предатель?
Виталий Макарыч кивнул.
— Кто? Восемнадцать человек убито…
— Немцы не стали бы убивать предателя. Кто-нибудь из тех, кто тогда остался в живых.
— В живых остались вы и мой папа, — сказал Коля, блеснув глазами. — Ведь не вы были предателем…
— И не твой папа.
— Кто же?
— Третий. В живых тогда осталось трое.
— Вы знаете этого человека?
— Знаю.
— Где он?
— Исчез.
— И вы уверены, что это он вас предал?
— Больше некому, — сказал Виталий Макарыч. И, помолчав, прибавил: — Но это надо доказать.
— Как же доказать, если все погибли?
— Я докажу, — сказал Виталий Макарыч. — Я жду… Мне бы только дождаться… И тогда все будет ясно.
7
Коля вышел из кабинета Виталия Макарыча и спустился на двор. Но к своему верстаку он не подошел. Ни на кого не взглянув, он вышел на площадь и наугад пошел через город, торопливо сворачивая с улицы в улицу.
Он старался думать, но мысли его разбегались. Почему-то вспоминалось ему не то, что говорил Виталий Макарыч, а те слова, которые сказала ему сегодня Лиза: «Твой папа был героем…» Он чувствовал нежность к Лизе, вспоминая эти ее слова. Прямодушная, добрая Лиза не сомневалась, что Колин папа был героем. Коля тоже ни на мгновение в этом не сомневался; он чувствовал, что и Виталий Макарыч не сомневается. И все же Виталий Макарыч сказал: «Но надо доказать!»
Не замечая времени, он долго бродил по улице и очень устал. Внезапно река преградила ему дорогу. Он остановился и очнулся.
Он стоял один на крутом голом склоне, горячем от вечернего, низко висящего солнца. Куда идти? Он решил спуститься к воде.
Сойдя вниз, он сел на камень и стал смотреть в воду. Река двигалась у его ног могуче и неудержимо. Гладкая, без ряби, как стальная, она неслась и неслась, спокойная, важная, уверенная в своей силе. Он издавна любил смотреть на движущуюся воду.
На песке возле самой воды лежала щепка, и он спихнул ее носком башмака в воду. Она нерешительно закачалась, как бы не зная, в какую сторону ей направиться. Робко-робко отодвинулась она от берега. Но мало-помалу смелости в ней прибывало, она шла все быстрей, все уверенней. И через минуту она уже твердо, без колебаний, неслась вдаль, к мосту. Коля следил за нею, пока не перестал ее видеть, и потом долго еще скользил глазами по речной глади, стараясь угадать ее там, в просторе.
Он стал думать о том, где побывает эта щепка, которую он отправил в путь. Она будет плыть днем и ночью, под звездами, под горячим солнцем, под косыми дождями, мимо лесов, деревень, городов, из этой реки попадет она в реку, которая еще больше, еще могущественнее, пересечет с севера на юг всю широкую полосу степей и выйдет в море. И кто знает, сколько лет будет качаться она там, в море, переползая с гребня на гребень, и к какому далекому, диковинному берегу вынесет ее наконец.
И он подумал, как хорошо было бы стать маленьким человечком, не больше наперстка, взобраться на эту щепку и отдать себя во власть могучей воды, омывающей все страны, все земли, и уплыть в безграничный простор мира, где нет ни тревог, ни мучений, а только звезды, ветер и вольная воля.
«Твой папа был героем, и ты тоже должен стать героем». Так сказала Лиза. И он вдруг почувствовал страстное желание немедленно, сейчас же совершить подвиг, самый удивительный, самый отважный, чтобы и Степочка, и Лиза, и Виталий Макарыч знали, что он достоин своего папы.
Солнце стало огромней, краснее, и край его уже уперся в землю, там, за низменным берегом заречья. Степочка скоро сядет в свой челнок и поплывет по реке до самого моря. Когда это будет? Завтра? Послезавтра? Какой сегодня день? Коля стал считать дни. Сегодня пятница.
Пятница! Сегодня Степочка отправляется в плавание на Черное море! В двадцать один ноль-ноль! Через час! Нет, через полчаса!..
Коля нерешительно встал с камня. Солнце зашло, быстро темнело. Коля поднялся вверх по откосу. Там он постоял минуту, потом свернул — но не влево, к дому, а вправо. Он шел сначала медленно. Потом все быстрее. Потом побежал.
Первые звезды зажглись в небе, деревья слились в черные купы, но он знал дорогу к тому белому развалившемуся домику, возле самой воды, между двумя мостами, где был спрятан Степочкин челнок. Он бежал, и бежал, и бежал, словно за ним гнались, слетел с горки по склону к реке, пересек железнодорожные пути, которые вели к временному деревянному мосту, и когда был уже совсем близко, заблудился в каких-то кустах. Он пошел напрямик, через кусты, ломая их, и перед ним мелькнули белые стены. Вот он, домик.