- Нет, не знаю!
- Ну, так и не желаю вам когда-нибудь это узнать.
Он не стал объяснять подробнее. Он чувствовал такую усталость, что ему трудно было даже говорить.
- А, понимаю, - догадалась девушка. - Это значит так сделать, чтобы вас труднее было нагнать?
Он кивнул головой.
- Но как же вы будете уходить дальше, когда вам даже сидеть трудно? спросила девушка.
- Ничего, я отдыхаю. На том берегу я оживу снова.
Она недоверчиво посмотрела на него и покачала головой.
- Не верите? Вот увидите - Да ведь вы больны совсем, - сказала она.
- Ничего. Это пустяки, - спокойно сказал он.
Девушка ничего не отвечала и о чем-то задумалась, слегка хмуря брови, и ее лицо приняло хорошее, смелое выражение.
- Что это вы не туда правите? - сказал он, заметив, что она повернула лодку и пустила ее вниз по течению.
- Я вас везу к себе, - был простой ответ.
Молодой человек не верил своим ушам.
- Что вы? Зачем? Знаете ли, что вы делаете? Ведь вам за это грозит...
- Знаю. Ну так что ж? - отвечала девушка.
Она потупилась, точно чего-то конфузясь и чего-то
избегая. Но глаза ее блестели под опущенными ресницами. Грудь дышала быстрей, и ровный, прозрачный румянец вспыхнул на ее щеках. Она очень похорошела в эту минуту.
- Послушайте, да вы - наша! - шепотом проговорил молодой человек.
- Нет, - отвечаладевушка,поднимаянанего честные, доверчивые глаза. Разве без этого нельзя?
Я это ради Вани... Почем знать, может, и ему придется быть в такой же нужде, как и вам. Так, может, ему за меня бог пошлет кого-нибудь, сказала она с убеждением.
"Милая, простая девушка", - не мог не подумать ее спутник. Ему было невыразимо сладко отдаться под ее покровительство. Но он боролся с собой.
- Подождите, - сказалон,наклоняяськней и останавливая рукою весло. - Вы ведь живете не одна. Знаете ли, чему вы подвергаете всю вашу семью, укрывая меня?
Девушка на минуту опешила и задумалась.
- Ничего, - сказала она, освобождая весло. - Я все возьму на себя. Мои ничего не должны знать. Как вас звать?
Молодой человек не сразу ответил.
- Зачем вам знать мое имя? Ваша вина удесягерится, если вы будете знать, кто я, - сказал он.
- Извините, вы меня не поняли, - сказала она. - Я знаю от Вани, что ваши скрывают свои имена. Мне не нужно вашего имени. Скажите, как мне вас назвать моим? Нельзя же вам жить совсем без имени!
Она весело, по-детски засмеялась.
- Ну, хорошо. Зовите меня Волгиным на память о нашей встрече, - сказал он задумчиво. - А имя мое Владимир, по отцу Петрович. Это уж мое настоящее, - прибавил он серьезно.
- Значит, Владимир Петрович Волгин? Буду помнить. Вы - мой знакомый из С. Я вас встретила в лесу и пригласила к себе в гости. Хорошо так? Нет, поправилась она, что-то вспомнивши. - Не в лесу, а в Ермиловке, - в той деревне, что на той стороне. Так лучше. Нужно замести след.
Она опять засмеялась.
- Да вы совсем конспиратор! - сказал он, улыбаясь ей в ответ.
Но она приняла его слова серьезно.
- Нет, и никогда не буду! - ответила она и энергичнее налегла на весло.
Молодой человек посмотрел на нее долгим и проницательным взглядом.
"Не загадывай вперед, барышня!" - подумал он про себя с юношеской самонадеянностью.
Он правду сказал ей, что ему стоит только отдохнуть несколько минут, чтобы ожить снова. Он успел оправиться за дорогу, и вместе с физическими силами к нему вернулись инстинкты вербовщика.
- Ну, вот мы и дома! - Девушка прервала молчание.
Она стала заворачивать лодку к правому берегу.
На крутом берегу виднелся наполовину закрытый зеленою беленький домик с высокой тесовой крышей, какие бывают у помещиков средней руки. Справа виднелся флигелек, слева сараи, а в глубине, поднимаясь выше по скату, тянулся обширный фруктовый сад.
Причалив к берегу, Владимир вытащил лодку на песок, и они стали подниматься по узенькой тропинке к дому.
В передней им встретилась старуха в темной кичке, которая с удивлением посмотрела на незнакомца.
- Няня, что мама встала уже? - спросила девушка.
- Как же, встали. Кофей кушают. Вас дожидаются.
- Хороню. Я сейчас. А ты проведи Владимира Петровича во флигель. Я к вам сию минуту, - обратилась она к последнему.
Владимир пошел за старухою, которая, бормоча чтото себе под нос, провела его, куда ей было приказано Переступив с гостем порог флигеля, старуха перестала ворчать.
- Что вы, батюшка, по делу или знакомый Катерины Васильевны будете? спросила она, чтобы завести разговор.
- Знакомый, - односложно отвечал Владимир и повернулся к окошку, чтобы избежать дальнейших расспросов.
Старуха низко поклонилась ему в спину и ушла, осторожно затворив за собой дверь.
Владимир осмотрелся. Флигелек состоял всего из двух комнат. В передней стоял умывальный столик, несколько деревянных стульев работы домашнего плотника и изразцовая печь. В задней видна была широкая кушетка, служившая, очевидно, постелью, и маленький дубовый столик. На стене висело несколько литографий и небольшая этажерка с книгами.
Девушка, в противность своему обешанию, не приходила довольно долго. Разговор с матерью, очевидно, затянулся. Владимир привел себя, насколько мог, в порядок и вымыл голову холодной водой. Рана успела запечься, и крови больше не показывалось. Девушка все не являлась. Чтобы чем-нибудь занять время, пока решалась его судьба, он подошел к этажерке и вынул первую попавшуюся ему под руку книгу, раскрыв ее наудачу. Это оказалась какая-то детская повесть. Он открыл первую страницу, чтобы посмотреть заглавие, и увидел выведенные четким писарским почерком слова: "Девице Екатерине Прозоровой за благонравие и успехи в науках".
- Прозоровой! Так она Прозорова! - вскричал Владимир. - И Ваню вспоминала. Так, так. Теперь понимаю, отчего мне ее лицо показалось знакомым. Да нет, не может быть! Впрочем, вот, кажется, и она...
Он заслышал быстрые шаги. Девушка входила в дверь.
- Мама, зовет вас.Пойдемте, - сказала она - Я с ней переговорила.
Он поднес ей книгу.
- Это ваша? Вы Прозорова? У вас есть брат Иван?
- Да, да. А что?
- Да мы с ним друзья! - сказал Владимир.
Катя всплеснула руками.
- Как? Ваня! Да где же он, что с ним? Жив? Здо
ров? Мы уж год, как от него не имеем вестей. Вот-то мама обрадуется! И как это я, глупая, раньше не догадалась вас спросить! Ну, что же он, говорите!
- Я уже три месяца, как из Петербурга, - сказал Владимир. - Перед отъездом я с ним виделся. Он был жив и здоров.
- Отчего же он не писал? - удивлялась Катя.
- Ему давно это неудобно, - уклончиво отвечал Владимир.
- Ну, да идем к маме скорей, - прервала его Катя. - Там все раскроется.
Она быстро отворила дверь и почти бегом направилась к дому. Владимир с трудом поспевал за нею.
IV
В столовой он застал мать, женщину лет пятидесяти, с буклями, какие носили в старину, очень похожую на дочь, но рыхлую и толстую. Она казалась сильно встревоженной и встретила его строгим, внимательным взглядом, от которого Владимир весь съежился и решил, что он не пробудет в этом доме ни часу дольше.
- Мама, - вскричала Катя, не давши ей выговорить ни слова, - Владимир Петрович - друг нашего Вани! Он нам от него весточку принес.
Прозорова разом преобразилась. Она радушно протянула руку, усадила его рядом, стала осыпать вопросами, на которые он едва успевал отвечать. Позвали няню, которая вынянчила и брата и сестру. Позвали дворню. Всем была сообщена радостная весть, что молодой барин, которого они уже считали погибшим, благополучно живет в Петербурге, и вот его приятель проездом нарочно завернул к ним в усадьбу, чтобы об этом сообщить.
Прозорова сама верила этой версии внезапного появления Владимира в их доме. Рассказ дочери, которая действительно не выдержала конспирации и рассказала ей все начистоту, как-то сам собою стушевался. Статочное ли дело, чтоб друг Вани и такой приличный молодой человек, с такими хорошими манерами, вдруг прыгал с поезда и бегал от каких-то полицейских, точно разбойник придорожный? Дочка, наверное, подшутила над ней, старухой. А то, может, гость подшутил над Катей, а та по простоте и поверила.