И его мать говорила, что единственная страна, где она хотела бы жить — это Франция. Но когда Дима приехал во Францию, оказалось, что ему негде остановиться, потому что у Кати было нельзя. Катя предложила ему пожить у Пьера, у которого был большой дом в пригороде Парижа Буа Коломб:
— Хотя к нему и приехали жена с дочкой, но места хватит на всех.
Дима согласился. Пьер тоже был не против, он всегда принимал гостей, они его кормили, даже если у них было немного денег, все равно ему хоть что-то да перепадало. Во всяком случае, бутылку вина ему всегда покупали. Пьер встретил Диму у метро, Дима ему сразу понравился, потому что прекрасно говорил по-французски, у него были изысканные манеры, и, к тому же, он сидел в тюрьме, а значит у него был опыт страдания, это Пьер очень ценил. Сам Пьер в тюрьме не был, но провел два года в Сент-Анн, там ему сделали восемь электрошоков, но он считал, что сумасшедший дом и тюрьма — это одно и то же. Он все время говорил:
— Да, я знаю, у меня опыт! — и многозначительно тряс при этом головой, горестно сжав рот в куриную гузку.
В сумасшедшем доме Пьеру впервые пришло в голову, что он обязательно должен поехать в Россию, а в то время это было не так просто, потому что коммунисты мало кому давали въездную визу, тогда Пьер надумал стать дипломатом, а чтобы не терять времени зря, решил считать, что он уже дипломат, и вот-вот отправится в Россию, когда же кто-то при нем достал портфель, который назывался дипломат, Пьер принял это за Знак, подтверждающий, что действительно, он уже дипломат; после этого Пьер дни напролет, лежа на койке под воздействием лекарства, только и делал, что обдумывал подробности своей поездки в Россию.
И Дима ему сразу же показался похожим на дипломата — у него ведь были такие до блеска начищенные ботинки и белая рубашка, и держался он так прямо — настоящий дипломат! Пьер немного завидовал Диме и вместе с тем восхищался им, потому что у него был опыт.
Дима стал для Пьера как бы тайным идеалом. Но, несмотря на это, Дима прожил у Пьера в доме всего пятнадцать дней, а потом Пьер написал ему на бумаге: «Дима, завтра ты уходишь, потому что приезжает Света!» Дима подумал, что это шутка, но Пьер был очень мрачный, не разговаривал с ним, отворачивался, ходил боком, к тому же спрятал телефон, который Дима, правда, все равно нашел потом в помойном ведре. Дима решил уйти на время, а потом, когда настроение у Пьера изменится, вернуться назад. Он не оставлял надежды навсегда поселиться во Франции.
* * *Пьер очень хотел оставить после себя потомство, этот вопрос занимал его постоянно, потому что уже скоро (а может, и не так скоро) он должен умереть, то есть это не называется умереть (Пьер никогда не употреблял это слово), а просто уйти, конечно, навсегда, а его ребеночек останется, он воспроизведет себя, как говорил его отец, который никогда не снимал с головы своей шляпы и часто, сидя на кухне, щупал пульс. В такие минуты лицо его обретало задумчиво-беспокойное выражение, он был ипохондриком. А потом он отправлялся на природу писать пейзажи, еще он рисовал валькирий, он изучал Вагнера и даже пел вместе со своей дочерью Эвелиной, облаченной в голубую тунику, и на волосах у нее была золотая ленточка…
На автопортретах он рисовал себе огромные кустистые брови, такие же брови были и у Пьера, они росли в разные стороны и напоминали траву, в которой Пьер собирался умереть, когда настанет его час. Он не хотел умирать в приюте, это его ужасало, он пойдет умирать за город, ляжет там в траву, никто не выливает туда помои, во Франции очень хорошо продумана система канализации. Он будет слушать пение птиц и спокойно умрет, как его мать и отец, которые лежат вместе в одинокой могиле на кладбище в Нормандии под прямоугольной плитой, украшенной сбоку скромным распятием.
Пьер ни разу не был на их могиле, впрочем, один раз он все же туда заглянул, по дороге он сорвал один цветочек — это был мак, и еще один — розовый, мохнатый — Пьер не знал, как он называется, он не разбирался в растениях — и проходя мимо, небрежно бросил их на плиту. Потом он прошел по всему кладбищу и ненадолго остановился перед могилой молодых солдат, погибших за Францию.
Пьера всегда раздражала эта комедия: сражайтесь за родину! Он сам был в Алжире на войне и из-за этого потом и попал в сумасшедший дом, он не мог вынести этого ужасного напряжения, и с тех пор стал пацифистом.
* * *