Тут мимо него прошел мужичок небольшого роста, в потрепанной кепчонке и черной курточке, и Костя внезапно понял, что это есть самая главная Сука, которая поведет его отсюда, из Западной Европы в Сибирь, туда, где в лагерях, замурованные «во глубине сибирских руд», его уже ждут посвященные, воры в законе, авторитеты, которые и дадут ему ключи от мира. Эта идея пришла в голову Кости благодаря двойному значению слов «кот» и «сука», их взаимной противоположности. Только Косте надо было быть очень осторожным, ведь все «суки» ненавидят «котов», особенно самого «Кота» — мессию.
Костя пошел за этим мужиком. Очень скоро мужик почувствовал, что за ним следят, он стал нервно оглядываться, ускорял шаги, но Костя не отставал, он был не так-то прост, он не упустит эту суку. Мужичок зашел в универмаг «Монопри», сделал какие-то покупки. Костя повсюду следовал за ним, держась на некотором расстоянии, так, будто он вел его на поводке. Наконец мужик дошел до дома, остановился у парадной, обернулся, и вдруг пошел прямо на Костю, что-то истерично крича ему по-французски. Костя был готов к подобной агрессии, ведь мужик был сукой, но он знал, что Кот не должен действовать грубо, прибегать к насилию, ибо вся его сила заключается в его грации и красоте, поэтому он повернулся и пошел прочь.
Он шел по каким-то узким улицам. Он вдруг вспомнил слова из русской сказки «идти, куда глаза глядят», да, вот именно, он должен «идти, куда глаза глядят».
* * *Пьер очень любил испражняться и мочиться, у него это вызывало очень приятные ощущения. Иногда он голосом, дрожащим от нежности, спрашивал у своей жены:
— Ты знаешь глаголы испражняться и мочиться?
Она ничего не отвечала, а он шел в туалет, и там долго с наслаждением кряхтел. Когда-то давно он читал Коран, там было написано, что после того, как человек помочился или испражнился, он должен совершить омовение руками, вот почему в каждом арабском туалете стояла жестянка с водой. Пьер одно время тоже намеревался стать мусульманином, но потом пришел к выводу, что нет, не стоит, ведь там нет такого количества любви, как в православии.
Про евреев же в Торе написано, что они должны всячески почитать собственное тело, чаще подмываться и любыми путями делать деньги. Насчет тела он был согласен, хотя в чем-то это его раздражало, мыться Пьер не любил, а с деньгами и вовсе ничего общего иметь не хотел. Его отец был аристократом, и Пьер любил повторять, что деньги пачкают руки, это дерьмо, настоящие аристократы плюют на деньги. Пьер останавливался посреди улицы и смачно харкал на тротуар, потом громко испускал газы, тем самым подчеркивая свое презрение к поганым деньгам.
Об этом он писал и художникам из Москвы Ире и Володе, которые приехали к нему в гости. Ира и Володя были родителями Насти и Валеры, это была целая семья художников. Ирина и Володя приезжали к Пьеру уже три раза, один раз жили восемь месяцев, второй раз шесть, а когда они собрались приехать в третий раз, то Ирина предварительно позвонила из Москвы и сказала:
— Пьер, мы приедем на выставку на две недели! — и повесила трубку, а Пьер даже и не успел ничего сказать, он вообще стеснялся отказывать, он объяснял это тем, что плохо говорит по-русски, но по-французски на самом деле было то же самое.
Сначала Пьеру было с ними весело, к тому же они привезли ему водки и даже покупали еду, но постепенно они стали ему надоедать, он уже не мог видеть их рожи, каждое утро, каждый вечер они были в его доме. Особенно его раздражала Ирина, маленькая суетливая женщина, она всячески старалась угодить Пьеру, но тот озлоблялся все больше и больше. К тому же, у него в это время как раз жила его любимая, он спал с ней. Она даже снимала трусы, и он мог совокупляться с ней, когда хотел, и это его очень возбуждало, но к вечеру он уставал, правда, перед тем, как лечь в постель, он ел и пил красное вино, потому что ему нужны были силы — он говорил ей:
— Вы, женщины, всегда можете, а нам, мужчинам, необходимо зарядить свои батареи, — а когда девушка — ее звали Анна — хихикала, Пьер обижался и сопел. А Ирина и Володя постоянно были в кухне, они были там утром и вечером, утром Володя спускался на кухню, он мыл всю посуду, чистил плиту, варил кофе и курил. Пьер, лежа в постели, чувствовал сладковатый аромат табака, и необъяснимое отвращение поднималось в нем. В конце концов он оставил им записку «Вы уходите через неделю!» Они испугались, и на следующий день предложили ему деньги, двести франков. Пьер деньги взял, но ночью опять впал в состояние озлобленности, вскочил и написал им еще одно послание: «Вы не купите за деньги мою свободу! Вы ворвались, как завоеватели, в мой тихий дом, и не хотите уходить! Вы предлагаете мне деньги! Но деньги — это грязь. Мне не нужны ваши поганые деньги!» Письмо вместе с деньгами он положил на стол. Потом отключил в доме газ, электричество, телефон и ушел жить к знакомым, а когда вернулся, то их уже в доме не было.