— У меня самой денег полно, — говорила она, криво улыбаясь, — зачем мне нужны его деньги?
В результате она снова переехала в отель, потому что лучше уж платить, чем жить в таких условиях.
Маруся как раз находилась в гостях у Нади, когда к ней пришла в гости Кокошина, она сразу же сбросила туфли и уселась с ногами на диван. Надя потом с возмущением рассказывала об этом всем своим знакомым: почему это она садится с ногами на ее диван! Адвокат, который привез Кокошину на машине, ждал внизу, он несколько раз, пока они беседовали, прибегал к ним, входил в квартиру и ревниво все осматривал, он заглядывал даже под диван, наклоняясь как бы для того, чтобы завязать шнурок на ботинке. Он прибегал раза три, и все три раза у него развязывался шнурок. Наверное, ему казалось, что она тут тайно встречается с мужиком. Кокошина была худенькая крашеная блондинка с перманентом, одевалась она в черное трико и белый пиджак, на шее у нее висели крупные пластмассовые бусы, выкрашенный золотой краской.
В Париже Кокошина пользовалась общественным транспортом, а в России, по свидетельству Нади, у нее был личный шофер, который бегал ей за продуктами, подавал документы на визу, таскал книги, то есть делал практически все, что хозяйка ему поручала, не выражая при этом ни малейшего неудовольствия. Когда Кокошина летела на самолете в Москву, он отправлялся вслед за ней на машине и старался успеть побыстрее. Чтобы поменять колеса на машине, ему приходилось выпрашивать у нее деньги неделю, в конце концов она давала ему деньги, но всегда немного меньше, чем нужно. В результате, она неоднократно рисковала жизнью, так как ездила на старых, изношенных шинах, и он ничего сделать не мог. В Москве шоферу снимали квартиру с тараканами, а Кокошина селилась в гостинице „Интурист“. По этому поводу Кокошина игриво говорила Наде:
— Не могу же я жить с собственным шофером, — и хихикала.
Кокошиной вообще хотелось жить где-нибудь в центре, там, где кипит культурная жизнь. Правда, покидать Витебск совсем она не спешила, так как в Белоруссии тогда еще существовали государственные расценки на жилье, и тому, кто имел определенные связи — а такие связи у Кокошиной были — можно было за бесценок скупать квартиры у старушек-пенсионерок, а потом уже перепродавать их по рыночной цене. В России такое было невозможно — цены на жилье там уже повсюду были рыночные, вполне официальные. В Витебске ее фирма занимала замечательный двухэтажный старинный особняк, и сама она купила себе сразу две квартиры, которые были прекрасно отделаны. Квартиру в Москве она тоже хотела купить, но никак не могла найти дешевую, все подворачивались очень дорогие, а ей хотелось подешевле. Но она надеялась, что и здесь ей удастся найти какого-нибудь алкоголика — такое бывало — и тот продаст ей квартиру по дешевке.
В конце концов, она все же купила себе квартиру в Москве, но сразу перестала платить зарплату сотрудникам своего издательства, заявив, что до тех пор, пока не закончится ремонт в ее квартире, денег никто не получит. В штате у нее числилось не меньше пятнадцати человек, на должность генерального директора она наняла бывшего генерального директора издательства ЦК ВЛКСМ Белоруссии. Кокошина, которая до 1987 года была мелким комсомольским работником, с нескрываемым удовольствием представляла своим знакомым этого крупного мужчину номенклатурного вида, а тот ей при этом подобострастно кланялся и улыбался.