Не ожидала я такой реакции со стороны дамы из среднего класса.
Она упала и грохнулась головой о стенку.
А что было дальше, тебе уже известно.
Наверняка тебе захочется узнать, на кой ляд я наделала столько шуму, обращая внимание на наш домик, вместо того, чтобы сидеть тихонечко?
Мне хотелось получить бумажку о том, что это не я ее убила.
Знаю, у меня поехала крыша.
Но если бы следствие закончилось тем, что дело просто прикрыли, это было бы так, что швитезянку мне тоже прикрыли бы.
Я и не предполагала, что какой-то урод из полиции, явно кандидат на чин повыше, влезет в регистрационные номера и захочет сравнить их с регистрационными номерами Янека и меня самой. Он наверняка уже знал номер моей мазды и не обнаружил его в списке. Тогда он начал сравнивать все номера, ну и сравнил.
Польская полиция, если хочет, работает все лучше и лучше.
И они отыскали и сохранили ту истлевшую веревку и тщательно ее обыскали. Так они обнаружили кусочек моего ногтя.
Теперь юристы начнут споры о том, было ли это убийством в состоянии аффекта или предумышленным.
Но им никогда не установить, знала ли я о том, была ли еще жива швитезянка, когда я затащила ее в лодку.
Различия в оценке данного факта — это, плюс-минус, десять лет.
Только что-то мне говорит, будет больше.
Я всегда подозревала, что полиция читает нашу переписку, так что таким вот путем…
С учтивым приветом,
Александра Гловацкая.
P.S. А все-таки Янек оказался рыцарем: он не только защищал тебя передо мной в том заключении, не говоря уже о вашей встрече пятнадцатого июня; но и меня саму, ведь он же знал, что в тот день я отправилась в Гданьск на его тойоте. Если бы не знал, то поехал бы на ней к тебе, ха-ха-ха! Вот это было бы слишком для его рассеянности.
Наверняка тебе захочется узнать, зачем я показывала полицейским тот кусочек газеты, найденный под лодкой? Как я уже только что упоминала, мне хотелось предоставить следователям все данные, которые помогли бы наказать убийцу… Ведь это должна была быть, чтобы там не говорили, честная игра.
Нет, я не боялась того, что Янека или тебя обвинят в этом преступлении. Я знала, что у вас имеется алиби, и что вы им воспользуетесь, как только червяки скажут правду о дате смерти швитезянки. Откуда я об этом знала? Подслушивала ваши телефонные разговоры. Все это до отвращения просто, согласна, зато эффективно. Оттуда же я узнала и про швитезянку.
Ты, Алексис, никогда бы не прибегла к таким способам. У тебя не было бы необходимости в них. Янек, попросту, тебе бы не изменял. А если бы он тебе надоел, ты бы развелась, что бы там ни было.
В этом вся ты.
Что же, ты никогда не ошибалась в отношении меня. Вечно я раздумывала над тем, ну почему ты поддерживаешь дружеские отношения с нашей семьей при одновременном отсутствии симпатии ко мне лично. Все дело в Янеке, так?
Вы слеплены из одной и той же глины, потому-то никогда, это же наверняка, вы не поцеловались.
Твоя болезнь наконец-то позволила вам говорить друг с другом откровенно.
Потому-то Янек и сбежал к швитезянке. Он посчитал это наилучшим выходом. И еще он пришел к выводу, что таким образом у него будет чистая совесть. Придурок.
Я всегда догадывалась о вас, может потому и была для Янека плохой женой.
И я издевалась над вами, над этим вашим благородством.
Только это я и могла.
Присутствие швитезянки в нашей тройной жизни сбило меня с ног.
Такого я и подозревать не могла.
Поначалу я даже обрадовалась, что Янек отмочил с тобой такой вот номер. Но потом поняла его мотивы.
Мне хотелось ее высмеять, сказать, что мне известно не только о ней, но и о вас. Но только это она высмеяла меня. И наехала на мои амбиции. И вот тогда я не выдержала.
А уже потом, когда она валялась на полу, такая бессильная, мне ведь нужно было что-то с ней сделать… Я же сама мечтала лишь о том, чтобы всяческий след от случившегося исчез.
Мне нужно было только лишь это, но никак не меньше…
Этот перевод посвящаю двум любительницам таланта покойной Иоанны Хмелевской: Людмиле М. и Виктории В.
Большое спасибо за вычитку и редактирование Вельговольской В.
Переводчик Марченко В.Б., сентябрь 2014 г.