– Вот я тоже все время думаю об Илюше…
– О, он такой чудный! И не говори мне, что ты сможешь его бросить!
– Успокойся, он нравится мне, но иногда кажется, что главная встреча впереди. Мы так хорошо знаем друг друга. Я уже сейчас представляю всю жизнь с ним: армия, Технион, докторат, стажировка в Америке, свой дом, дети. Все правильно, благоразумно, как говорит бабушка, но хочется чего-то необычного.
– Я-то тебя понимаю. Но родителям этого не объяснишь. У них одно на уме: хорошее образование, потом чистая работа и большая зарплата. Предел мечтаний – работа программиста. Тоска! Занудство. Учиться, работать, а жить-то когда?
– И не говори. Спорят по каждому поводу. Я хотела на выпускной вечер пойти в джинсах. Так бабушка против: «Доставь мне удовольствие, – говорит, – надень платье. Ты такая женственная, нежная». Потом, как всегда, вспомнила свою трудную юность. И закончила со слезами: «Не думала я, что доживу до выпускного бала внучки».
– Знаешь, мой тебе совет, сделай ей праздник, купи платье. Только не такое, как я одела на папин юбилей. Помнишь, он тогда еще спросил: «А ты уверена, что это платье, а не ночная сорочка?» Смешные. Это же бельевой стиль. Ну, ничего не понимают!
– А как тебе было классно тогда! Ой, смотри! Наш автобус! Бежим скорее, может быть, успеем.
В автобусе было полно народу. Но они сумели в него втиснуться.
Школьники возвращались с занятий. Дети тоже чувствовали легкомысленное веяние весны. Им уже хотелось каникул и летней свободы.
Кто-то смеялся, кто-то дразнил соседа, кто-то залез на спинку сидения. Доедались бережно приготовленные родителями и не съеденные на переменках бутерброды. Без конца звонили телефоны: «Да, уже в автобусе. Скоро буду! Есть не хочу! Пойду сразу гулять! Нет, ничего не задали. Кто смеется рядом? Не знаю, это сосед в автобусе. Всё, пока, до встре …
Из вечерних новостей: «Сегодня около двух часов дня в центре Хайфы прозвучал очередной взрыв. Террорист-самоубийца привел в действие взрывное устройство в заполненном школьниками автобусе. Семнадцать человек погибло, десятки ранены. Ответственность за теракт взяла на себя группировка «Мученики Эль Аксы.»
***
В солнечный весенний день город был завален букетами. Израиль научился праздновать 8 Марта. Подошли к цветочному ларьку и мы, чтобы купить цветы для похорон.
– Сделайте, пожалуйста, букет из белых лилий для молоденьких девушек,– попросили мы.
– Возьмите лучше эти алые розы, – посоветовала улыбающаяся продавщица. – Смотрите, какие свежие бутоны. Не волнуйтесь, они обязательно распустятся.
– Нет, – с безнадежностью сказали мы. – Там, куда мы идем, бутоны не распускаются никогда.
Завод
Четвертого июня промзона просыпалась в обычном, раз и навсегда заведенном порядке. Как только над цистерной цементного завода показались первые лучи солнца, по главной улице с грохотом и лязгом пронеслась мусоросборочная машина. А когда пыль рассеялась, стало видно, как из ворот муниципальной службы выкатили свои тележки с баками три дворника. Они закурили, перебросились несколькими фразами на русском языке и разбрелись в разные стороны, каждый на свой участок. Вскоре проехал автобус, наполненный женщинами – работницами электронного завода. Они как всегда дремали, пытаясь набраться сил перед долгими часами нудной работы на конвейере.
Как только автобус скрылся за поворотом, со скрипом стали открываться двери маленького магазинчика с забавным названием «Перекурим?». А солнце тем временем уже успело подняться над горой песка. Все было как всегда, утром четвертого июня.
Старик подъехал к воротам своего завода ровно в семь. Этот завод он создал со своим другом Ореном около 30 лет назад, но уже давно числился его совладельцем только на бумаге. Старик, которого звали Алон, лихо припарковал машину под жидкой тенью эвкалипта, как делал это каждое рабочее утро вот уже много лет. Пока Алон был за рулем, казалось, что он так же красив и силен, как его мощный джип. А когда вылез из комфортабельного салона, сразу бросился в глаза его возраст – отечные ноги, скованные движения, одутловатое лицо.
Тяжело ступая, старик зашел в цех. Не спеша подошел к своему станку, которого ласково называл «Мотя», потрепал его, как любимого коня, и включил кнопку пуска. Мотя что-то буркнул в знак приветствия и миролюбиво заурчал. Алон переодел глаженую рубашку на рабочую футболку и сел на свой потертый стул передохнуть. Он неотрывно смотрел на станок, как будто за ночь успел по нему соскучиться. Старик хотел бы рассказать своему верному другу, что сегодня необычный день – четвертое июня. Он был уверен, что Мотя понял бы его, как понимал каждое движение хозяина, нов цех стали приходить рабочие. Старику расхотелось при них даже мысленно продолжать беседу со станком.