Выбрать главу

– Как я могу жить в этой будке, она меньше камеры-одиночки! Ты сама хоть видела, куда людей селишь: топчан, у изголовья за фанерной перегородкой унитаз, над ним душ. Мыться можно только сидя на толчке. Это, конечно, экономит место и время, но я даже женщину не могу привести в эту конуру. Понимаешь? Абориген, что в соседней будке живет, девиц водит. Но я с такими бабами пачкаться не буду. Это ему все равно,обезьяне волосатой.

– Ладно, к делу. Сколько можешь платить в месяц? – спросила я, открыв тетрадь «Просто дешевое жилье».

– Дай подумать. Я сейчас вкалываю на трех работах, днем и ночью. Так что шекелей 900 осилю.

– За такие деньги есть только подвал.

– Нет, так низко я не опущусь, – закричал Семен и хлопнул дверью.

Однако долго злиться он не умел и уже через пару недель пришел похвастаться своей трудовой деятельностью. А хвастаться было чем. В поисках работы Семен проявил недюжинную смекалку и предприимчивость. Вначале он подрядился выгуливать породистого соседского пса. На собачьей площадке завел влиятельные знакомства – подружился с самим Эдуардом, владельцем огромной овчарки и хорошо налаженного бизнеса в сфере сексуальных услуг. Эдуард предложил Сене стать «ночным счетчиком».

– Не пыльная и хорошо оплачиваемая работа, – объяснил Эдуард  обалдевшему Семену. – Твоя задача – сидеть ночью в укромном месте недалеко от дома проститутки, адреса я тебе дам, и вести подсчет клиентов. А утром сдавать ведомости мне. В нашем деле главное: учет и контроль.

Сеня с радостью согласился. За первый месяц работы ему удалось отложить 800 шекелей! Заветная мечта – спуститься с крыши на этажи – приближалась. Но Сеня решил еще ускорить процесс и пустить деньги в оборот. В бесплатной русской газетке «Луч солнца» он увидел объявление: «Фирме «Эксклюзив» требуются работники по нанизыванию бисера на нитки. Знание иврита не обязательно». Иврита Сеня не знал, поэтому смело пошел по указанному адресу. На свои 800 шекелей он приобрел ведро «эксклюзивного» бисера и200 метров «эксклюзивной» лески. Фирма обещала платить 40 шекелей за  метр готовой продукции, и Сеня начал неистово нанизывать бисер, подсчитывая в уме выигрыш.

Прошел месяц, и Сеня опять показался на пороге офиса: на лице красовался пластырь, правая рука была перевязала, а левая  мертвой хваткой сжимала самодельный тряпичный мешок.

– Я разорен, – трагически произнес  Сеня и заплакал.

Рассказ его был полон ужасных  подробностей. Началось все со злополучного пса, убежавшего на случку к какой-то суке. Обезумевшая от горя хозяйка бросилась на Семена и прокусила ему руку. Да так, что пришлось накладывать жесткую повязку. Ночное дежурство было тяжелым, рана ныла и дергала, пришлось заполнять ведомость левой рукой. Семен сбился со счета и был уволен с работы. На прощанье Эдуард выбил ему зуб. «Правда, зуб и так уже давно шатался», – признался Сеня. Но самый страшный сюрприз ждал нашего героя в фирме «Эксклюзив», куда он понес сдавать нанизанные бусы. А ждал его там большой замок на двери. Такой фирмы больше не существовало. Сеня   бросился в соседний ювелирный магазин, чтобы продать хотя бы бисер, но там его только обсмеяли: «Это же стекляшки. Им красная цена 10 шекелей за килограмм».

– Кругом воры, обманщики, прохиндеи, – кричал Сеня сквозь слезы. – Куда я попал? Это дно! Самое настоящее дно! Как мне подняться?

– Да тебе не подниматься надо, а спускаться с крыши, – моя злая шутка была явно не к месту. Сеня нуждался в помощи, причем, срочной.

– Знаешь что, – предложила я, – покажи-ка бисер, может  быть, я подберу что-то к своим нарядам.

Сеня раскрыл мешок, я выбрала три нитки бус и дала ему пятьдесят шекелей, все, что в этот момент было в кошельке.

– Очень стильно. И нанизано со вкусом, – ободрила я рукодельника. – Давай я поговорю с подругами, и мы устроим распродажу!

– Уж не знаю, как и благодарить тебя, – растрогался Семен, бережно опуская купюру в кошелек. – Пойду, промочу горло пивком, сниму стресс, а после выходных заскочу к тебе с товаром!

Но после выходных пришел не Сеня, а хозяин дома.

– Подбери-ка мне, дочка, двух жильцов в мою мансарду. Да поприличней, – сказал он.

– А где же Сеня и этот, ну как его … местный, – я постеснялась повторить определения Семена: «абориген и обезьяна».

– Оба получили государственное жилье, – сквозь зубы процедил владелец мансарды.

– Ух, ты!!! – только и смогла воскликнуть я.

– Рано радуешься, дочка, – один на кладбище, второй в тюрьме.