–!!?
– Этот, как ты выразилась «местный», дрянь был, а не человек. Хоть так о покойном грешно говорить. Наркотой баловался, подворовывал. А Сеня все с мешком своим ходил под мышкой, ни на минуту с ним не расставался. Ну, сосед и решил, что у него там деньги, или героин, или еще что ценное. Подкараулил, когда Сеня принимал душ, палкой через форточку вытащил мешок и бежать. Но Сеня все видел: фанерная перегородка в душевой только до пояса, сидишь на унитазе, моешься, а вся комната как на ладони. Сеня выскочил весь в мыле и за ним. Ударил рукой, а там жесткая повязка, твердая как камень. Вор равновесие потерял, так с мешком в обнимку с крыши и свалился. Вот так, дочка. А Сеню жалко, он сам и полицию вызвал, и сознался, и раскаялся… Может, срок скостят Но что интересно: когда мешок этот следователь открыл, знаешь, что там было? Разноцветные бусы и больше ничего! Понимаешь о чем я? А так с виду нормальный мужик…
Шли годы. Поток репатриантов из полноводной реки превратился в пересыхающий ручеек, в гостинице «Дипломат» снова поселили туристов, а в нашем маклерском бюро вместо тетрадей появился компьютер. Да и бусы, купленные у Сени, износились и порвались. Только я по-прежнему бегала по улицам нашего города в поисках новых жильцов, квартир и сделок.
Как-то зимним дождливым днем пробегала я мимо дверей гостиницы «Дипломат». Порывы ветра уже давно сломали мой дешевый зонтик, и струи дождя с силой били по лицу и куртке. «Какой напор, – отметила я про себя, – как будто стоишь под душем в доме с хорошей сантехникой, именно с хорошей, а не с такой, которая висела над унитазов в будке Сени.»
Бедный Сеня, бедная-бедная я, такая мокрая, продрогшая, несчастная. Слеза скатилась по моему и без того мокрому лицу, и я решила зайти в гостиницу, погреться в холле и даже позволить себе чашку горячего чая в гостиничном баре.
Солидный мужчина, стоящий за стойкой бара, показался мне знакомым. Я пригляделась.
– Сеня? Тебя уже… – я вовремя осеклась, чтоб не сказать бестактность.
– А, маклерша, – узнал меня Семен, – как видишь, на свободе. Уже полгода как вышел из тюрьмы. Да ты совсем промокла, дрожишь, как мышь. Давай налью тебе коньячку. Да не смущайся так. Я угощаю. Давай за мое освобождение, за крышу, за будку!
Мы выпили. Зазвонил телефон, Сеня бегло с кем-то поговорил на иврите, потом снова обратился ко мне.
– Не знаю, что стало бы со мной, не попади я тогда в тюрьму. Наверное, уже сдох бы как собака в своей будке, никому не нужный, одинокий, больной.Ав тюрьме сразу такое внимание: поддержка соцработника, тренинги с психологом, индивидуальные занятия ивритом… Зубы вставил, – он продемонстрировал белоснежную улыбку. Сокамерник посоветовал: «Намекни, что наркотиками балуешься, дадут профессиональные курсы от благотворительной ассоциации «Новый путь». И что ты думаешь? Дали на выбор20 вариантов, только учись. Я взял – «Бармен и сомелье», и не жалею. Представь, женился. Чудная женщина, скромная, душевная, красивая – волонтер из группы «Поддержка оступившимся». Но главное, какие люди со мной сидели! Сливки общества! Бензиновый король – владелец бензоколонок, крупный строительный подрядчик, даже бывший член кнессета! Имен, разумеется, не называю. И все как один обещали: «Выйдешь, у меня работать будешь. И оклад хороший дам, и льготы, и машину». Мы же теперь роднее братьев. И слово свое сдержали. Работаю, как видишь, устроен, доволен. А ты-то как, все бегаешь с тетрадками «Самое дешевое жилье» и «Просто дешевое»?
Коньяк ударил мне в голову.
– Все, надоело прозябать, – я схватила фужер и замахнулась в стеклянную витрину бара.
– Ты что! – Семен вовремя перехватил мою руку, – тут мелкого хулиганства маловато будет. Чтоб так устроиться, деточка, как минимум убить надо …
Шлемазл
Посвящается рассказам Михаила Верника
Так уж получилось, что Изя родился евреем. И это еще полбеды. Угораздило его родиться в украинском селе Маевка, где издавна недолюбливали людей этой национальности за нежелание пить горилку и есть сало.
У Изи с детства был необычный дар: он умел подражать крикам животных и говору людей. Но в Маевке это не очень ценилось. И чтобы заработать себе на жизнь, Изя разводил кур. Конечно, он вкалывал еще и в колхозе. Но что кроме геморроя можно было получить там? Мой дядя называл это – артель «Напрасный труд». Но рассказ не о дяде, а об Изе.
Как говорится, если не везет, так уж не везет. Рядом с домом Изи находился скромный сквер «Культуры и отдыха»: три стола, пять лавочек, Доска почета....
Колхозники любили отдохнуть здесь за стаканчиком горилки под костяшки домино. А если было очень весело, то и подшутить над соседом-инородцем.