А где он был, никто не знает. Люди так и не поняли его кошачьего рассказа, а Вова, как известно, был глухой.
И с того времени Вася ни на минуту не отходил от Вовы, во всем помогая ему, как бы заглаживая свою вину перед другом. Старался, чтобы ничего не напомнило товарищу о тоскливых днях одиночества. И только во сне, свернувшись клубочком и прижавшись бочком к своему другу, Вася иногда блаженно похрюкивал во сне. Но Вова, к счастью, этого не слышал.
Из прошлой жизни
Жизнеописание пса Филиппа
(мемуары)
Встреча
Он крутился у моих ног белым пушистым комком и отчаянно визжал. Глупый маленький щенок, видимо, только что брошенный возвратившимися в Москву дачниками. Он был еще упитанный, чистый и ухоженный, а через несколько дней должен был превратиться в жалкого дворового пса.
«Да, не повезло тебе, дружок. Бросили тебя, да еще в таком неподходящем месте, как платформа Каланчёвка, где полно хулиганов, пьяниц и других противных типов, которых мама называет «черным маревом», – подумала я и заскочила в электричку.
Возвращаясь с первых занятий в институте, я была полна ожиданий беспечной студенческой жизни. Вытирать лужи за глупым щенком и несколько раз в день выгуливать его во дворе никак не входило в мои планы. Я прислонилась к вагонному окну и постаралась думать о чем-то приятном. Но мысли крутились вокруг бедного щенка. Подъезжая к своей станции, я окончательно решила вернуться на Каланчёвку и забрать собаку, чтобы потом ее пристроить в «хорошие руки».
Я вышла из электрички, перешла через мост и поехала в обратном направлении. Щенка я нашла не сразу. Уже испачканный в грязи, он свернулся калачиком у забора и дремал. Не могу сказать, чтобы пес очень обрадовался моему появлению. Он даже пытался вырваться из моих рук и схватить меня за волосы. Но, почувствовав мою решительность, смирился и затих.
Маму растрогала история щенка, и она сразу потащила его купаться в ванную, где маленькая мохнатая дрянь кусалась и фыркала. После душа мы завернули его в розовый махровый халат и стали ждать папу и его решения. Ждать пришлось довольно долго, так как именно в этот день было заседание кафедры кинодраматургии, которое обычно стихийно перерастало в пикник в ближайшем лесопарке или в буфете гостиницы «Турист».
Папа пришел в веселом настроении, но, к счастью, один, без завкафедрой и других преподавателей.
– Я же просил, никаких собак и кошек! – воскликнул он, увидев щенка. То, что пес живет у нас временно, папа в этом состоянии понять не мог. Он в данный момент был переполнен кинодраматургией.
Папа внимательно заглянул в собачьи глаза.
– Какой взгляд? – удивился он. – Сколько в нем ума и смысла! Мы назовем тебя Филиппом Тимофеевичем, – сказал щенку папа.
Тот радостно завилял хвостом и забрался ему на колени. Мы с мамой только пожали плечами, к нам такого внимания и любви он не проявлял.
Розовая болезнь
На следующее утро к нам зашла папина приятельница – врач психиатр Н. Каждому члену нашей семьи она давно уже поставила диагноз, но было интересно, что она скажет о собаке. Доктор не стала заглядывать в умные собачьи глаза, а сразу принялась рыться в шерстяном покрове.
– Посмотрите! У щенка розовая шерсть! Кого вы взяли в дом?! Это же страшная собачья болезнь! – воскликнула она.
Мы склонились над Филиппом Тимофеичем. И действительно, шерсть имела неровную розовую окраску.
– Вчера он был белый,– неуверенно я стала защищать щенка.
– Он спал у меня под боком, может быть, я тоже порозовел? – спросил папа у врача, демонстрируя ей свой волосяной покров.
– Вы неисправимо легкомысленны! – Возмутилась доктор Н. – То у вас живут эти невыносимые коты, а сейчас розовая собака.
Я поняла, что к нашим постоянным диагнозам прибавились новые.
Собаку выручила мама:
– Это полиняла ткань, – и продемонстрировала махровый розовый халат, в который мы закутали Филю после ванны.