Гвинора прищурилась.
— Откуда нам знать, что ты поменял сторону не для того, чтобы просто спасти свою шкуру?
Каэл посмотрел в ее мрачные глаза.
— Вы никак не можете знать. Но я мог убежать, но не сделал этого.
— Твоя душа все еще разбита от магии крови? — спросила Авока.
— Не знаю, — признался Каэл. — Я знаю, что магия крови терзала мою душу. И я знаю, что свет Сирены спас меня от разрушения на кусочки. Если бы я ушел за край, возврата не было бы.
«Это не совсем ответ, — вмешалась Сариэль. — Мы должны посмотреть твой дух и увидеть, здоров ли твой разум».
— Я уже это делала, — сказала Сирена. — Он здоров. И насчет души — я не думаю, что он был бы сейчас тут, если бы остался без нее.
«А какой был бы человек с половиной души?».
Никто не смог ответить. Такое никто никогда не встречал.
— Половина души лучше, чем влияние Малисы, — сказал Каэл.
Оброн молчал до этого, но спросил:
— Ты приказал уничтожить Фэн?
Сирена скривилась. Она не знала, кто уничтожил дом Оброна. Она не хотела знать, был ли Каэл вовлечен в разрушение ее рая.
Каэл растерялся.
— Что за Фэн?
— Это… деревушка на северной границе Бьерна. Севернее Левина.
— Она была разрушена в войне? — спросил Каэл, не понимая, как это было связано.
— Да, сгорела до пепла, — сухо сказал Оброн.
— Я знаю почти всю свою территорию, но никогда не слышал о деревне Фэн. Многие деревушки были без внимания королей. Они жили своими жизнями, и мы их не трогали. Мне жаль слышать, что она была разрушена, но я с этим не связан.
Сирена посмотрела в его глаза, ждала искру обмана. Но он на самом деле не знал, что Фэн существовал. Он не знал, что Калиана и Алессия прятались там.
Оброн удовлетворенно кивнул. Он взглянул на Сирену и произнес губами: «Малиса».
Она склонила голову, признавая его слова. Видимо, так и было.
— Еще вопросы? — спросила Сирена.
Ее двор покачал головами. К счастью, толпа молчала. Все слушали, затаив дыхание, ждали того, что случится.
— Тогда проголосуем насчет того, виновен Каэл или нет. Каждый придворный получит один голос. Если считаете его виновным, озвучьте свой вариант приговора. Я дам пару минут для раздумий, а потом мы начнем.
Сирена сглотнула, тишина затянулась. Она не знала, каким будет исход. Убедил ли Каэл хоть кого — то. Будет ли его наказание строгим. Она даже не знала, как сама проголосует. К чему она могла его приговорить? Как ей решать, когда он смотрел на нее большими серо — голубыми глазами? Казалось, он знал бурю ее мыслей.
Время прошло слишком быстро, ее двор был готов.
Гвинора первой шагнула вперед.
— Я голосую, чтобы короля Каэла Дремилона признали виновным во всех преступлениях. Советую приговорить его к смерти в полдень от меча.
Сирена сглотнула, толпа согласно зашумела.
Потом подошел Оброн.
— Я голосую, чтобы короля Каэла Дремилона признали виновным во всех преступлениях. Советую… отправить его в изгнание, чтобы о нем больше не слышали.
Изгнание. Сирена этого не ожидала. Не от Оброна после всего, что он потерял.
Следующей голосовала Сариэль:
«Поддерживаю придворную Гвинору. Он виновен, и он заслуживает умереть за жизни, которые украл».
Это не удивило Сирену. Сариэль все видела черно — белым, хорошим или злым. И Каэл был на стороне зла.
Авока шагнула к Каэлу. Она размотала перевязь на руке и показала толпе почерневшую руку и пятна, что тянулись до ее плеча.
— Малиса виновата с тем, что произошло со мной. Она — настоящая злодейка. До моей раны я бы убила тебя сама. Но теперь я вижу, как ее тьма покалечила тебя, — Авока склонила голову. — Каэл виноват во всех преступлениях. Он сам признал это. Но я считаю, что его нужно отправить в изгнание. Чтобы он раскаялся в содеянном, но больше не мог править. Король ничего — отличное наказание.
И решать нужно было Сирене. Как всегда. Двое за смерть. Двое за изгнание. Она выносила вердикт.
Она посмотрела на Каэла. Она спасла его. Он ранил ее снова и снова. И она целовала его страстно всего год назад, а он тонул в ней. Он был и жизнью, и смертью.
Она подняла руку.
— Я голосую за изгнание.
Толпа недовольно взревела.
— Через три дня, Каэл Дремилон, тебя отправят в место, которое мы выберем. Ты больше не сможешь вернуться в Бьерн. Твои титулы, земли и богатство уже тебе не принадлежат. Если мы услышим, что ты строишь планы против нас, изгнание будет отменено, и ты будешь убит.