— Я не буду больше такое слушать, — закричал мужчина. — Все решено. Малиса, ты выйдешь за Камилана до летнего солнцестояния. Бенетта, ты поможешь ее подготовить. А теперь дождитесь его в покоях.
— Но, отец, — взмолилась Малиса, — мне нужно в академию. Почему я должна так страдать?
Их отец прищурился, показывая, что он редко повторял свои слова.
— Если не сделаешь этого, дочь, я изгоню тебя в глубинку. Так я тебя не услышу.
Бенетта шагнула вперед, решительная и нежная.
— Мы сделаем, как велено, отец, — она потянула сестру за руку.
Малиса пылко взглянула на отца и пошла за сестрой из тронного зала.
* * *
Сцена замерцала, и появилась комната, полная бумаг, безделушек и кристаллов. Каждый угол был украшен золотыми узорами. Богатство было таким, какое Сирена еще не видела в своих путешествиях.
Бенетта держала в ладони огромный бриллиант. Казалось, они появились посреди их с Малисой спора.
— Семнадцати лет обучения в школе магии для меня мало. Если бы я пошла в академию, как собиралась, то я знала бы, как это сделать, — сказала Малиса. Она бросила бриллиант Бенетте, и та охнула и поймала его руками.
— У всех нас есть место в этом мире, — пыталась успокоить сестру Бенетта.
— Мое место — править всем, — прорычала Малиса. Тьма мелькнула в золотом сиянии Малисы. — Я так устала, Бенни.
Бенетта вздохнула и протянула ей бриллиант.
— Давай еще раз. Может, если мы попробуем вместе, пока можем, мы отыщем свое место.
— Ты так думаешь?
— Все возможно.
Сирена смотрела на бриллиант, пока Малиса опускала ладонь на руку Бенетты. Этот бриллиант. Она его уже видела. Точно видела. В одном из снов с Серафиной Домина носила бриллиант на шее. Символ правителя. Что он делал тут в такой миг?
Но Сирена не успела спросить, девушек окутала мерцающая золотая магия.
— Лиса? — спросила Бенетта.
— Ты это слышишь?
— Что слышу?
Бенетта ерзала рядом с сестрой, но Малиса просто ответила:
— Пение.
Вспышка, и они пропали.
Сирена моргнула и потянулась к Вере.
— Что случилось?
— Оглядись.
Она прикрыла глаза от яркого света дня, повернулась и увидела знакомую горную гряду и быстро текущую реку. Деревня стояла на изгибе реки. Сирена прижала ладонь к сердцу, игнорируя то, что девушки делали рядом с ней.
— Бьерн, — прошептала она.
— Таким я его увидела впервые, — подтвердила Вера.
— Но как?
— Бриллиант — портал между измерениями. Он перенес нас из Домары сюда, но не сработал обратно.
— И вы застряли тут, — прошептала Сирена.
Вера кивнула, глядя, как ее младшая версия спускается по склону горы к деревне.
— Они увидели в нас богинь. Видишь, как мы сияем? Народ Домары зовется Дома. Мы были первыми Дома в этом мире. Мы принесли магию. Малиса хотела найти тут свое место. Подальше от отца и Камилана. Подальше от ответственности и долга.
— А ты? Чего ты хотела? — Сирена видела горе на ее лице по миру, который она потеряла из — за отчаяния сестры.
— Я покажу.
* * *
Они стояли в деревне Бьерн. Прошло время. Дома выглядели крепче. Лодки двигались по реке, несли торговцев и богатство. Женщины носили шелк, мужчины стали круглее, и всюду было заметно процветание. Богини или нет, Малиса и Вера изменили Бьерн навеки, попав сюда и принеся с собой знания из Домары.
— На что смотреть? — спросила Сирена у Веры.
— Подожди, — прошептала она. Ее горло сдавило, слова были тихими, словно она вот — вот могла расплакаться.
А потом появился мужчина. Высокий, широкий, он нес шкуры на плече. Он тепло улыбался, у него были глаза охотника — хитрые и умные. Люди уступали ему дорогу. Его присутствие влияло на окружающих без магии или проявлений богатства, которые она видела в Домаре.
Женщина появилась перед ним. Она была невысокой, с вьющимися волосами, стянутыми в неровный пучок, и в простой одежде. Ничто не показывало, что это была Вера, богиня для этого народа.
Сирена приподняла брови.
— Ты под прикрытием?
— Править хотела Малиса. Я хотела просто жить. Мы были богинями в Бьерне пятьдесят лет, пока я не встретила Генрика.
Лицо Веры переменилось при виде мужчины, которого она явно любила и по сей день. Хоть она впервые увидела его несколько тысяч лет назад, чувства были все еще сильными.
Вера вздохнула и взмахом руки убрала сцену.
— Мы прожили жизнь вместе, у нас была дюжина детей, но этого было мало. Было тяжело узнавать это лично… что люди стареют и умирают, а я остаюсь вечно молодой. Это не было проблемой в Домаре, где почти все жили так долго. Влюбляться в человека было глупо.